– Мы больше в жнецы наниматься не станем, – заверил Красен. – Хватит, я и так всю спину изломал.

– В оружники? Если здешний конунг с кем воевать собирается, то может и взять…

– Нет, мы у него никакой службы просить не станем. Ну, разве что сам предложит.

– А что будем?

– А вот что. Сделаем так, что он сам бабкиного внука избудет, без нас…

В прежние времена, пока побратимы жили при князе, думал за всех Святослав, а совета просил у старших и опытных воевод – Асмунда, Вуефаста, Тормара, Ивора, Хрольва. В ту пору вожаком «названных братьев» был Игмор – старший сын Гримкеля Секиры, человек напористый, отважный и не отягощенный привычкой к раздумьям, и главенство его никто не оспаривал. Но в этом злополучном путешествии постепенно власть перенимал Красен, наделенный не менее твердым нравом и более острым умом. Теперь даже Игмор, потеряв двух братьев, с ним не спорил.

– Ну, ты сам будешь с Анундом говорить, – только и сказал он. – Я так ловко соврать не сумею. А если он расспрашивать станет?

– Я и поговорю. Чего хитрого? Если только этот здешний конунг русский язык понимает, а то небось омерянился совсем…

Русский язык Анунд конунг понимал, хоть и взывал иногда по привычке к мерянским богам. Впечатленный рассказом и подарком, он велел усадить троих посланцев за стол, налить им пива, подать еды и даже послал часть мяса, поджаренного для него самого.

– Много ли у Берислейва с собой людей? – Славянское имя Бера давалось Анунду с трудом, по-славянски он не говорил.

– Десятка три.

– Есть ли там выдающиеся люди – люди, наделенные удачей?

– Один есть, пожалуй. Алдан, воспитатель Улебова младшего брата. А его отец, Мистина, Свенельдов сын, человек в Киеве очень влиятельный и могущественный, может немало неприятностей причинить…

– Отец мне о нем рассказывал, хоть они и виделись только один раз, – кивнул Анунд. – А вот Свенельда, его отца, в наших краях очень хорошо знают.

– Вот как?

Это для побратимов оказалось новостью – в те времена, которые Анунд имел в виду, их еще не было на свете и Свенельда они знали только как покорителя уличей и древлян. Да и то больше по рассказам своих отцов – для тридцатилетних Святославовых гридей Свенельд был великаном из детства, глыбой ушедшего века.

Анунд тоже не застал тех событий, но все эти почти пятьдесят лет в Мерямаа помнили Свенельда по прозванию Ворон Хольмгарда и передавали рассказы о нем от дедов к внукам.

– Когда-то, еще при пане[44] Тойсаре, Свенельд собирал в Мерямаа дань для Олава и увозил в Хольмгард. Тойсар умел с ним ладить, но людям на озере Келе, это отсюда южнее, однажды зимой не повезло. То ли они недобрали дани, то ли вышла какая-то ссора, но на льду озера состоялась целая битва. Свенельд разбил войско мерян и сжег бол[45] на берегу. Жителей взял в плен и увел в Хольмгард. Только лет через десять Келе-бол заново обжили. Но там ничего не забыли.

– Сдается мне… – Красен подумал, – эти люди будут рады узнать, что внук Свенельда убит.

– Внук Свенельда?

– Улеб считался его внуком – Мистина Свенельдич был его названным отцом.

– Тогда, пожалуй, да. Я слышал, в Келе-боле при угощении мертвых всегда призывают Киямата и Азырена покарать Свенельда и его род.

Красен переглянулся с товарищами. Весть была важная: враги Свенельда в этих краях могли стать их союзниками.

В этот вечер Анунд конунг отправился домой озабоченным, мысленно пересчитывая людей, которых необходимо призвать на помощь. Трое посланцев были уверены, что Берислав с дружиной идет за ними по пятам и будет здесь через несколько дней. Отряд в три десятка был не такой силой, чтобы Анунд испугался. Полсотни лет назад его отец, Эйрик, привел в Арки-Вареж три сотни опытных хирдманов, умеющих сражаться на суше и на море. В то время военная сила была ему очень нужна: для усмирения мери, недовольной, что на месте пана Тойсара, их старейшины и жреца, уселся заморский чужак, и для прокладки пути по Мерянской реке до самого Булгара, что и сейчас еще не было вполне безопасно. Сколько-то людей в тех сражениях было потеряно, кто-то соскучился среди чужого народа и отправился искать приключений на море, но многие женились на мерянках, обзавелись хозяйством, занялись торговлей, и теперь их разросшиеся за пятьдесят лет роды представляли немалую силу. Жили они вокруг озера Мерон и вдоль Гды, их селения тянулись на юг, к Южным Долинам, где тоже завелся город с тем же названием – Сурдалар. Разослав гонцов, Анунд мог за пару дней собрать сотенное войско, и смущало его лишь то, что переполох пришелся на время жатвы.

Пришел Анунд поздно, однако Дагни не спала и с нетерпением ждала его.

– Наконец-то! Юман Ава[46], я вся извелась! Говорят, на нас из Хольмгард выслали войско из полутысячи человек! Кто его ведет? Скоро они будут здесь? Ты выйдешь навстречу?

– Кугу юмо, успокойся! – Анунд взял сестру за руки. – Никакого войска нет.

– Как это нет? Весь вареж[47] говорит!

– Слухи все преувеличивают.

– Но к тебе же прибыли гонцы?

Анунд усадил сестру и пересказал ей новости.

– Так выходит, – Дагни посетила новая мысль, – этот Берислейв нам тоже родич?

– Родич?

– Сванхейд – двоюродная сестра нашего отца, значит, ее внук – нам с тобой троюродный племянник. И он-то собирается нас поубивать? Что-то не верится. Сванхейд хорошая женщина, я уверена, хоть никогда ее не видела. Может, врут все твои посланцы.

– Едва ли они врут, что Берислейв убил несколько их спутников. До их раздоров мне дела нет, они меня не касаются. Но что в Хольмгарде жаждут снова обложить нас данью – это очень похоже на правду, клянусь Могильной Матерью! И если оттуда к нам идут вооруженные люди, я их буду встречать не только сырной лепешкой, а как подобает!

– Ох, успокойся! – вздохнула Дагни, уставшая от волнений этого вечера. – Ложись-ка спать, енвеля[48]. А то война, а ты уставший…

Глава 8

Наученные опытом, Бер и Алдан каждый вечер выставляли тайные дозоры – шагах в пятнадцати глубже в лес от места стоянки, в разных направлениях. Так можно было надеяться, что больше никакой враг не подкрадется к стану незамеченным. Тем не менее, первые два-три дня Бер, сидя у костра, испытывал неприятное ожидание стрелы из темноты, но потом забыл об этом. Так или иначе, показать свой страх отрокам, прячась