Я молча смотрела на них, стараясь уловить смысл её слов. Скульд заметила мой взгляд и, довольно усмехнувшись, продолжила, с наслаждением раскрывая тайну:

— Аста была предназначена нести в себе силу и исполнить судьбу, которая должна была спасти земли твоего ярла, сняв с них древнее проклятие. Но её украли у нас, когда она была ещё ребёнком. Её скрывали долгие годы, прятали где-то. А когда мы её наконец нашли, она уже была мертва.

Я почувствовала, как внутри всё сжалось, и недоверчиво осмотрела сестёр.

— Как такое вообще возможно? — спросила я, глядя то на одну, то на другую. — Вы ведь… богини. Как мог простой человек скрыть кого-то от вашего взора?

Скульд вскинула бровь с насмешкой, но в её глазах на мгновение мелькнула лёгкая печаль.

— Увы, не все боги столь разумны, как хотелось бы. Некоторые настолько тщеславны, что решили, что если даровать людям силу, то они будут служить исправней. И однажды их научили владеть магией. Но жадность человеческая не знает границ… некоторые из них захотели сами стать богами. Как Хальвор, из-за которого на земли Ульвсхейма и было наложено проклятье.

Я с трудом переваривала её слова, в голове всё смешалось. Смотрела на сестёр, пытаясь уловить хоть тень лжи, призрачную игру в их взгляде, но они оставались спокойными и непоколебимыми.

— Так вот откуда проклятье, — пробормотала я.

Скульд взглянула на меня серьёзно, её задорная ухмылка исчезла.

— Человеческое стремление иногда переходит все границы.

Стоп… Хальвор. Имя кольнуло меня, словно воспоминание, стоявшее на пороге сознания.

— Кто такой Хальвор? — спросила я, ощущая, как по коже пробегает холодок.

— Тот, кто отнял земли фьорда, на которых ты сейчас живёшь, — грустно произнесла Верданди и бросила взгляд на сестру. — Раньше на Ульвсхейме обитали потомки богов. Эти земли были священными, их роду было даровано особое покровительство. Но когда люди Хальвора вторглись, потомков перебили до последнего. Боги, разгневанные дерзостью, наложили проклятие, так что никто не мог бы обрести покой в этих землях.

Она замолчала на мгновение, а затем продолжила.

— Хальвор был упрям и алчен. Он построил город на проклятой земле, но вскоре его люди начали умирать один за другим. Поняв, что дело неладно, он обратился к вёльве, и та предложила ему сделку. Ради спасения своих людей он совершил ритуал единения, смешав свою кровь с её. С того дня кровь рода Хальвора обрела силу, способную защитить их от проклятых духов.

— Но у всего есть своя цена, — дополнила Скульд. — С тех пор девочки, рождённые в роду Хальвора, становились сосудом для души вёльвы, когда им исполнялось восемнадцать зим. С каждым таким перерождением вёльва продлевала свою жизнь.

Я уставилась на сестёр, глаза расширились, дыхание сбилось. Слова Верданди прокатывались по сознанию, как волны ледяного шока, от которых внутри становилось всё тревожнее.

— Значит, — голос мой дрогнул, но я всё же продолжила, с трудом подбирая слова, — каждый раз, когда в его роду рождалась дочь, она становилась лишь… — я сглотнула, почувствовав, как холод подступил к сердцу, — телом для той, кто…

— Верно, — кивнула Скульд. — Они служат лишь сосудами. Жизнь за жизнь, такова цена силы.

Меня передёрнуло, но я заставила себя задать следующий вопрос, который всплыл в голове, пугая всё сильнее.

— А духи, что тревожат жителей фьорда… — я сжала кулаки, подавляя дрожь. — Это потомки тех, кого Хальвор истребил? Рагнард знает об этом?

Скульд слегка усмехнулась, но в её взгляде не было насмешки — лишь разочарование.

— Нет. Он, пожалуй, единственный из правителей рода, кто так и не узнал правду о своём наследии. Его отец, Сигвард, погиб, прежде чем успел поведать детям подлинную историю рода и тайну проклятия.

Я насторожилась, заметив, как Верданди внезапно издала предостерегающий звук, бросив на сестру укоризненный взгляд, словно упрекая её в излишней откровенности. Но моё внимание уже приковало другое слово, прозвучавшее громким эхом у меня в голове.

Детям? Множественное число?

— Подождите, — я напряглась, глядя на сестёр, — Но у Рагнарда нет братьев и сестёр.

Я металась взглядом между сёстрами, пытаясь прочесть в их лицах хоть намёк на ответ. Но обе упорно молчали, будто решали, сколько правды мне позволено знать. Скульд, казалось, напряглась, её плечи слегка подались назад, как будто её что-то тянуло удержать слова при себе.

— У Сигварда была старшая дочь, — наконец заговорила Верданди. — Долгожданный ребёнок, которого Амара не могла родить несколько лет. А когда её дочь, наконец, появилась на свет, то прожила лишь короткий миг и ушла, оставив глубокую рану в сердце матери. Даже когда спустя годы у неё родился Рагнард, эта боль так и не отступила, затаившись в её душе.

— Но спустя год после этой утраты Амара узнала правду, — добавила Скульд. — Она почувствовала себя преданной, словно её обманули самым жестоким образом. Её горечь смешалась с яростью, разжигая подозрения. Она не поверила, что девочка просто погибла. Она была уверена, что её у неё отняли. Впав в безумие, Амара отыскала древний ритуал и в ту ночь, ведомая отчаянием, прокляла Рагнарда, желая, чтобы их род оборвался навеки.

Меня охватило ощущение, словно я заглянула в саму бездну, где человеческая жизнь могла легко обесцениться, превратиться в разменную монету в руках беспощадной судьбы.

Амару можно было понять. Годы горечи, разочарование, утрата… Я даже поймала себя на том, что начинаю испытывать к ней нечто вроде сочувствия. Но проклясть собственного ребёнка? Не просто отвернуться от него или затаить обиду, а осознанно наложить проклятие, пожелать ему несчастья, обречь его на вечные муки? Это никак не укладывалась у меня в голове.

Но ещё больше меня потрясло бездействие норн. Они просто стояли в стороне, смотрели, как жизнь Рагнарда, его род и судьбы десятков, если не сотен людей рушились под тяжестью проклятия, веками, как по цепи, передавая боль от одного поколения к другому. А они просто наблюдали.

Я прикусила щеку, стараясь унять нарастающую злость, и нахмурилась, бросив на них требовательный взгляд.

— Но вы ведь могли вмешаться, могли помочь. Почему вы бездействовали столько времени и только сейчас вдруг решили что-то предпринять? Что вы за боги такие?!

— Мы не можем вмешиваться в естественный ход вещей, — ровным, почти безэмоциональным голосом ответила светловолосая. — Это нарушило бы баланс и привело к хаосу.

— А почему же вы тогда сейчас вмешиваетесь?

Верданди спокойно встретила мой взгляд, но прежде, чем ответить, на меня резко взглянула Скульд, и в её взгляде сверкнуло недовольство, как будто я начала её раздражать. Прекрасно, это взаимно.

— Потому что время