— Мы ждали рождения девы из пророчества, — снова заговорила Верданди, её голос звучал тихо, но уверенно. Она подошла ближе к древу, и его голубоватый свет осветил её лицо. — Ребёнка из рода тех, кого когда-то беспощадно уничтожили. Тогда выжили лишь единицы, они скрывались, вели уединённую жизнь, избегая даже богов. Им не понравилось, что боги прокляли потомков, чтобы насолить людям Хальвора.

Верданди перевела на меня серьёзный, пристальный взгляд.

— Пророчество гласит: только кровь потомков тех, кого истребил Хальвор, смешавшись с его родом, может снять проклятие. Последней из того рода была Аста. Но когда защитная сила ослабла, её похитили, и, когда мы её нашли, было уже слишком поздно. Она была мертва.

Мгновенно в голове вспыхнул образ мага — того самого человека, который уже несколько раз пытался убить меня. Это он похитил девушку у норн? Но зачем?

— Человек, который выкрал у вас Асту… Как он это сделал? Кто он?

— Червяк, — зло процедила Скульд, её глаза сверкнули опасным огнём. — Он посвятил свою жизнь запретным знаниям, выискивая древние ритуалы, чтобы обрести силу, способную превзойти даже силу богов. Ему нужна была Аста, потому что её кровь могла стать ключом к открытию портала в Тень. В обитель богов, в нашу обитель.

— В первое время мы наблюдали за тобой, — светловолосая Верданди легко коснулась ствола дерева, не отводя взгляда от меня. — Ты была ещё слаба, твоя душа только привыкала к новому телу. Перенос был непростым — в вашем мире уже почти не верят в нас, богов, и эта утраченная вера ослабила связь, из-за чего тебе так трудно вспомнить прошлое своего сосуда.

Верданди замолчала, давая мне время переварить её слова. А внутри меня всё клокотало — гнев, удивление и щемящая тревога боролись за место в душе. Я оказалась здесь не по своей воле, застряв в чужом теле, в этой странной реальности, где от прошлого остались лишь слабые обрывки воспоминаний, как осколки стекла, которые никак не складывались в цельную картину. Меня окутывало мучительное ощущение, что моя собственная жизнь ускользает, и я не в силах полностью её контролировать.

Ну почему я? Спасительница хренова, на кой мне это сдалось, спрашивается.

— Но сегодня, — голос её звучал твёрже, — мы покажем тебе всё. Время пришло, и другого шанса не будет.

— То есть, выходит, я должна выполнить некую «миссию» для вас, — я нахмурилась, вспоминая, что Вальгард уже говорил об этом. Если я сделаю то, что они хотят… возможно, они, наконец, дадут мне жить своей жизнью. — А когда я всё сделаю, вы оставите меня в покое?

— Дитя, — вмешалась Скульд, её голос был мягким, но в нём чувствовалась ледяная сталь. Её глаза сузились, и в них сверкнула угроза, как у хищницы, готовящейся к прыжку. — Ты даже не осознаёшь, какое это благословение — удостоиться нашей беседы. А уж связь с нами — это привилегия, которую нужно заслужить. А ты…

Она протянула руку вперёд, пальцы её дёрнулись, словно касаясь невидимых струн. И тут я замерла: между нами, дрожа, как натянутая тетива, возникла тонкая золотая нить, тянувшаяся от её руки.

— Ты меня уже порядком утомила. Твоя жизнь и без того висит на волоске, — её слова прозвучали как предупреждение, — так что подумай хорошенько, прежде чем говорить.

Я сглотнула, чувствуя, как странный жар пронзил грудь, заставляя вздрогнуть, а следом в животе всё похолодело. Скульд продолжала смотреть на меня, её взгляд был холодным, цепким, словно острое лезвие. Всё тело напряглось, вытянувшись, как струна, но а заставила себя выдержать её взгляд, не отворачиваясь.

— Вы меня не убьёте, я вам нужна.

— Хочешь проверить?

Я перевела взгляд на Верданди. Она смотрела на нас, не выказывала ни малейшего интереса, будто происходящее и вовсе не касалось её.

Да, признаю, грубить и дерзить богиням было, мягко говоря, не самым разумным поступком. Внутри меня крепла уверенность, что стоит Скульд лишь дёрнуть эту свою ниточку, как моя жизнь оборвётся — и на этот раз никто меня не вернёт. Почему-то я знала это с пугающей ясностью, как если бы сама смерть уже стояла рядом, внимательно слушая наш разговор.

Я стиснула зубы, глубоко вдохнула и взяла себя в руки. Выпрямилась, заставив себя стоять ровно и спокойно, стараясь скрыть малейший признак страха.

— И всё же, — произнесла я, стараясь, чтобы голос не дрогнул, — раз уж я здесь, раз уж вам так нужна моя душа… тогда расскажите, как снять проклятье.

Неожиданно в полумраке, из самого воздуха, шагнула третья фигура. Урд тихо спустилась к нам, её взгляд неотрывно был устремлён на меня.

— Придёт дева, чья душа пылает неугасимым огнём, но свободна и неукротима, как северный ветер. Она обретёт силу древних, что вплелась в землю её предков, и снимет проклятье, что веками тяготило её корни. Ошибки будут прощены, и в её чреве зародится сущность, божественная и чистая, что принесёт свет этим землям, избавив их от долгой тьмы.

Я заворожённо слушала Урд, ощущая, как эти слова будто пронизывали меня, врезаясь в память. Так вот оно, то самое пророчество.

— Прекрати, Скульд, — строгим голосом обратилась она к сестре.

Та лишь фыркнула, но послушно убрала руку, и золотая нить исчезла, вместе с ней угасло странное напряжение в груди.

— О какой сущности идёт речь?

— О ребёнке, что уже в твоём чреве, — ответила Урд, слегка наклонив голову, словно изучая меня с новой тщательностью. В её взгляде мелькнула тень недовольства. — Но это плохо. Ты слаба.

— Погодите! Что?! — воскликнула я, сердце бешено колотилось, а догадка, словно молния, пронзила сознание. — Я… я беременна?!

Все трое молча кивнули, и тут в памяти вспыхнуло видение: кровь, алым пятном расползающаяся по ткани, густо пропитывая платье. Мой взгляд потемнел. Так вот, что это было… Неужели…

— Но как? Это ведь… невозможно до брака! — я выдавила слова, пытаясь уцепиться хоть за что-то.

— Для людей — да, но ты ведь не просто человек, — спокойно отозвалась Верданди, не оборачиваясь. Она подошла ближе к древу, легко поднялась в воздух, как если бы сама природа подхватила её, и нежно провела пальцами по светящимся лепесткам.

Я смотрела на неё, и внутри меня всё сжалось в тугой, мучительный комок. Ноги подкашивались, земля казалась зыбкой, словно я стояла на песке, готовом поглотить меня. Я… я правда беременна?

Волна паники захлестнула меня, холодная и липкая, как смола. Нет. Нет-нет-нет, я не готова! Я ещё даже не успела привыкнуть к тому, что здесь вместо привычных светильников — факелы! О какой беременности идёт речь?