– Напомни мне, что, по словам Тома, прокричал ход перед тем, как убежать?

– «Приди, Король Ходов», – сказал Байрон. – И нет, я не знаю, что это значит, но в записях оно всплывает все чаще. Еще и в виде многочисленных граффити.

Следующая сцена, которую показал Байрон, поведала, как Сенлина в гостиничном номере застали врасплох высокий мужчина с трехфутовым пистолетом и женщина, которая, несомненно, была блюстительницей. Она спросила Байрона, кто этот высокий человек, и он представил ей генерала Эйгенграу.

– А что мы о нем думаем?

– Я бы сказал, что Эйгенграу – воинствующий традиционалист. Он, конечно, не идиот, но я бы не считал его и самым дальновидным человеком. Он один из тех, кто, кажется, думает, что кольцевые уделы существуют отдельно от Башни. Как будто одно можно сохранить, пока другое гниет. Иными словами, он принадлежит к большинству.

– А это, я полагаю, блюстительница Джорджина Хейст. Можешь о ней что-нибудь еще рассказать?

– Даже не знаю. Ну, она действующая блюстительница.

– В каком смысле «действующая»?

– В последние годы Сфинкс не прилагает особых усилий, чтобы управлять блюстителями или контролировать их, а в некоторых случаях так продолжается десятилетиями. Это привело к тому, что некоторые блюстители оказались менее… надежными, скажем так? Впрочем, сам не знаю, с чего я увиливаю от ответа. Половина блюстителей в Башне – пьяницы, преступники или мертвецы. Это вымирающая порода. До тебя, я думаю, прошло уже двенадцать лет с тех пор, как Сфинкс посвятил последнего блюстителя. Когда я говорю, что Хейст «действующая», это значит, что она все еще делает свою работу. Она стережет порядок. Она не в кармане у генерала, хотя он, кажется, уважает ее. По меркам блюстителей, она одна из лучших.

– Ну это уже кое-что, – сказала Эдит.

Не было никаких записей ни о вечере Сенлина в Придворном Круге, ни о встрече с Марией, о которой он упоминал в личном послании Эдит. На следующий день Сенлин долго стоял на площади, пытаясь остановить казнь, за которой наблюдал генерал Эйгенграу. Эдит видела, как Том размахивает руками, едва не бросаясь на линию огня. Затем последовала дульная вспышка и безмолвное, чуть ли не безмятежное падение приговоренных.

– А Сфинкс удивляется, почему назревает революция, – пробормотала Эдит, и ее лицо исказилось от отвращения.

– На самом деле не удивляется, – ответил Байрон.

Последнее изображение Сенлина засняла летящая бабочка. Он поднимался по ступенькам Колизея. Внутренняя тень размыла его силуэт, а затем он исчез.

– И после этого ничего?

– Ничего, – подтвердил Байрон, выключая луч последней записи.

– Мы считаем, что Король Ходов – это Марат?

– Ну, вполне логично. Сфинкс уверен, что Марат намерен либо править Башней, либо руководить ее развалинами. Мне кажется, он не выйдет за рамки своей роли, если назовет себя королем.

Эдит обдумала все это, недовольная перспективой встречи Сенлина с Маратом без нее.

– Справедливо ли предположить, что Тома держат где-то в Колизее?

– Необязательно. Возможно, он переоделся и ушел, когда его никто не видел. Должно быть, он сделал что-то в этом роде, когда отправился на встречу с Марией. Он знал, что Сфинкс не увидит его внутри Колизея, и использовал это в своих интересах. Умный дурак.

– Тогда он может быть где угодно. – Ей показалось, что вокруг груди затянули ремень. Стало больно дышать.

– Честно говоря, я надеялся, что он сбежал с Марией. Но не думаю, что это так. Ни одно выступление Сирены не отменили. Через пару дней у нее шоу в «Виванте».

– Итак, вот варианты, как я их вижу. – Эдит положила локоть своего движителя на верстак. Твердая древесина заскрипела под его тяжестью. Она подняла толстый синевато-серый палец. – Первое: он столкнулся со стражами порядка. Если его допрашивали в связи с убийством, то могли обнаружить, что он оказался в Пелфии незаконно. И сейчас он, возможно, сидит в тюремной камере. – Она подняла второй палец. – Второе: он мог обнаружить именно тот заговор, который ожидал от него Сфинкс, и тем самым подставить себя под удар ходов. Они могли либо утащить его в Старую жилу, либо убить и запихнуть в переулок. – Она не стала задерживаться на этой мрачной версии, подняв очередной палец. – Третье: герцог выяснил, кто такой Сенлин на самом деле. Тот факт, что он пережил воссоединение с Марией невредимым, делает это маловероятным, по-моему. Если бы она собиралась раскрыть его или если бы он случайно выдал себя сам, это был бы самый подходящий момент для устранения.

– И что же ты собираешься делать? – нервно спросил Байрон.

– Ну, я собираюсь его найти.

– Но как? Если люди увидят, что ты расследуешь исчезновение туриста из Боскопии, как скоро они начнут задавать вопросы о его связи со Сфинксом? Я не думаю, что это пойдет на пользу твоему делу.

– В каком смысле?

– Ну, представь себе: ты – дворянин кольцевого удела, и тут заявляемся мы на таком корабле, требуя вернуть старомодный, забытый шедевр, а потом выясняется, что мы связаны с человеком, который украл в другом уделе точно такую же картину. Никто нам не поверит, и это вполне понятно. Ты должна помнить, что это – наш первый порт захода. У нас есть десятки других уделов, которые нужно посетить и очаровать.

– Тогда я буду очень осторожна.

– Осторожность никогда не была твоей сильной стороной.

– Что ты имеешь в виду? Я умею быть незаметной, – сказала Эдит немного обиженно.

– Не обижайтесь, капитан, но вы столь же незаметны, как хлопушка в суфле.

На следующее утро, когда «Авангард» пришвартовался в порту Добродетель и Эдит с командой сошла на пристань к толпе разгоряченных пелфийцев, ей вспомнилось, как она впервые садилась на лошадь.

Ей было десять лет, и она все еще робела перед большими животными. Отец держал спокойную старую тягловую лошадь у забора, перекладины которого служили лестницей, помогающей взобраться в седло. Последнее казалось невероятно высоким и ненадежным насестом. Едва оказавшись в нем, она наклонилась вперед и прижалась щекой к шее лошади. Отец тут же принялся упрекать ее, хотя и не слишком грубо.

– Сядь поудобнее, Эдит. Ну же, ну же, ты можешь это сделать. Вот и все. Стремена здесь. Идеально. А теперь отведи плечи назад… еще немного назад. Вот так. Чувствуешь, каково это? Совсем другие ощущения, не так ли? Контроль, равновесие, безопасность – все зависит от хорошей осанки и твердой хватки. – Отец похлопывал и гладил послушное животное. – И это относится не только к верховой езде.