Взрыв!

Странный гул. Это всё, что я помню. Гул и чувство, как при поездке на лифте.

Всё остальное неясным фоном размыто.

Осторожно открываю глаза. Больше всего боюсь смотреть на себя. Я помню много крови… На светлом платье. Почти как в моём сне. Оказывается, он был вещим, а я не прислушалась к себе. Теперь уже поздно жалеть.

Я лежу на кровати. Под тонким, светло-серым покрывалом. Одета. На мне мягкие хлопковые штаны и футболка, светло-бежевого цвета. Руки и тело чистые. Трогаю пальцами волосы. Тоже без засохшей крови. Меня вымыли и переодели.

Я пытаюсь вспомнить, что произошло. Но всюду темнота. Обрывки. Крики. Много огня и крови.

Что со мной случилось? Почему я ничего не помню?! Память «прячет» от меня события, а я хочу понять. До дрожи.

Где я?

Это главный вопрос. Осматриваю комнату. Деревянные стены, деревянные перекрытия и потолок. Ощущение, как будто я нахожусь в дачном домике. Но сделано всё по высшему разряду. Стиль строгий и минималистичный. Ничего лишнего. Однако смотрится приятно. Окна есть. Но как будто снаружи чем-то закрыты.

Двигаюсь осторожно. Матрас мягкий-мягкий, как облако. Даже выбираться не хочется. Заставляю себя встать. Обманчивый комфорт мне и даром не нужен. Рядом с кроватью стоят тапочки. На тумбочке — графин с водой и стакан. За одной из дверей скрывается крохотный санузел. В отражении замечаю шишку на лбу слева, у самых волос, и длинную ссадину на щеке. Но руки и ноги двигаются без проблем.

Подхожу к двери. Прислушиваюсь. В доме тихо.

Только…

Бом-бом-бом…

Доносится низкий, громкий звон. Часы с боем. Старинные.

Звук доносится из-за двери. Нужно выйти и осмотреться.

Осторожно открываю дверь. Длинный коридор. Выбираю пойти направо и не прогадала. Там лестница, ведущая вниз. Значит, дом двухэтажный.

В доме пусто. Никого нет. Тихо.

Спускаюсь едва дыша. Без единого звука. Внезапно раздаётся скрип. Смотрю на ногу, замершую на ступеньке. Звук показался очень громким.

Закрываю рот ладонью. Чтобы не дышать громко. Ничего не происходит. Дальше. Вниз. Вниз. Вниз…

Оказываюсь в просторной гостиной. В ней жарко натоплен камин. Потрескивают дрова. На белой шкуре возле камина дремлет толстый чёрный кот. Или кошка. Открывает глаза и смотрит прямо на меня. Потом лениво поворачивается на другой бок.

Картина мирная и домашняя. Почти идиллия семейная. Мне даже не верится, что меня из деревни похитили, что было всё это — кровь, боль, слёзы… Длинная дорога к сердцу Зверя.

Может быть, не было ничего? Я просто спала. Всю жизнь спала и ничего не было по-настоящему.

Но внутри меня чувствуются сильные и горячие вибрации. Это по-настоящему. Значит, не стоит стоять. Ждать чего-то.

Я замечаю большую дверь. По обе стороны от неё — два окна с прикрытыми жалюзи.

Эта дверь ведёт на выход, догадываюсь я. Собравшись с духом, бегу. Со всей скорости бегу к этой двери. К свободе. Сердце о рёбра с сумасшедшей силой бьётся. Пульс стрекочет в висках навылет!

Краем глаза замечаю движение. Одно из кресел, стоящее у камина разворачивается. Слышится тихий мужской смех.

Плевать! Толкаю дверь. Вылетаю… Наружу.

Кричу от шока.

Ноги, обутые в домашние тапочки, утопают в снегу. Кругом всюду снег.

Слепит. Чарует. Околдовывает. Белое-белое. Ошарашенно смотрю — кругом деревья. Горы. Воздух чистый, аж лёгкие режет. Тропинка, занесённая снегом.

Пячусь назад.

— Добро пожаловать в Альпы, — тихо произносит мужчина, сидящий в кресле.

Звук его голоса знаком мне. Слышала однажды, как Зверь с ним разговаривал. Порох. Порохов Матвей. Тот, кто считается моим отцом. Знаю, что у него немного рябое лицо. Выцветшие от времени глаза.

Смотрю в его лицо осторожно. Всё подтверждается.

— Проходи, — Порох добродушно сгоняет кота с соседнего кресла, успевшего залезть туда. — Садись и смени носки с тапочками. Не хочу, чтобы ты простыла. Доченька.

Порох говорит дружелюбно. Но на коленях охотничье ружьё. Пальцы левой руки покоятся на курке.

— Подойди, — ласково просит. — Вот мы и свиделись, доча. Поцелуй своего отца, — хлопает по щеке, показывая. — Как хорошая девочка…

Пытаюсь вспомнить, что случилось. Я помню только, как я ехала в машине. С охраной. Помню огни дома Рустама, близко-близко. Рядом с домом дежурит скорая помощь. Мы поравнялись с машиной. Ворота распахиваются. Кого-то несут на носилках. Простыня пропитана кровью, рука покачивается… И всё. Дальше — темнота. Как отрубило.

— Ты меня похитил? Как… Что с Рустамом?

— Алиев Рустам отправился на тот свет к своему папашке. Был большой взрыв. От Зверя остались только ошмётки.

Отшатываясь. Порохов Матвей смотрит на меня холодно. Спокойно. Но с каким-то интересом. Зовёт «доченькой». Но в голосе — лёд.

Много льда.

Я не верю в его слова о взрыве. Я чувствую, что произошло что-то. Не только в доме Рустама. Но и с ним самим. Но что именно? Не получается сосредоточиться. Мысли расползаются. На осколки бьются.

— Долго ждать, пока подойдёшь? Или ускорить процесс?

Порохов опускает палец на курок ружья. Я снова двигаюсь в сторону двери. По сантиметру. Не свожу взгляда с чёрного дула. Оно медленно движется следом за мной.

— Я хороший охотник. Не искушай.

Стена. Лопатки касаются деревянной стены. Я перевожу взгляд вниз. На подтаявшую лужицу снега. Чуть левее — ботинки мужские. Не думая, всовываю в них ноги и опять бегу к двери.

Хлоп. Слева.

Хлоп. Справа.

Хлоп. Чуть выше головы.

Выбитые щепки летят в лицо. Паника морозит конечности. Порох стреляет холостыми. Но даже они могут убить.

— В следующий раз буду стрелять на поражение.

Я хватаю куртку, висящую на стене, напяливая поспешно. Странно, что Порох сидит. Одна нога выпрямлена больше, чем другая. Сломана? Вывихнута? Плевать!

Главное — убежать.

— Буду стрелять, — повторяет. — На поражение!

— Хотел бы убить — уже убил!

Я резко распахиваю дверь.

Не верю, что это Альпы. Пусть не врёт! Затащил меня куда-то в гористую местность. Таких и у нас полно. Плетёт небылицы.

— Далеко не уйдёшь, — слышится позади голос Пороха.

Дверь хлопает за моей спиной. Чиркаю молнией. Прячу голову в глубокий капюшон.

Делаю пару шагов в сторону. Меня резко сбивает с ног серой тенью. Валит на снег, нападая. Визжу от страха, видя пасть, клыки, смрад тяжёлого дыхания.