Гудит. В голове. Во всём теле. Ярко-красные вспышки и полосы. Так жарко, что аж кишки сворачиваются.

Не помню, как выбрался из клуба. Там рвануло нехило. Спасло чудом. Лже-Пороху полбашки расплющило упавшим перекрытием. А меня накрыло. Как от беды кто-то отвёл. Но всё равно поранило. Одежда мокрая от крови. Даже думать больно. Двигаться — тем более.

Кругом всё горит. Яркие мигалки пожарных. Машин скорой помощи. Мешки чёрные туда-сюда таскают. С трупами. Многих подорвало. Очень многих.

Но что с моей Малой? Добралась до дома?

Мобильник от жара поплавился. У первого попавшегося отбираю мобилу, звоня. Ничего не слышу. Абсолютно. Ору. Но в ответ тишина. Гул в голове. Тут я ничего не пойму. Нужно идти. Бежать. Делать что угодно. Лишь бы добраться. Узнать наверняка.

Шагаю в нужном направлении. Меня тормозят. Перехватывают. Обратно уводят. По губам приходится слова складывать.

— Ранений много. Опасных.

Я ничего не чувствую. Мокро что-то только. И всё. Ерунда!

С одним удаётся справиться. С несколькими не получается. Всё накрывает темнотой.

Бляди тупые. Мне лежать нельзя. Надо идти. Но меня валят, словно слона, убойной дозой снотворного.

***

Прихожу в себя в палате. Обмотан, как мумия. Куча проводов торчит отовсюду. Небось и в хер катетер воткнули, живодёры в белых халатах.

Снимаю с себя лишнее. Рядом скачет медсестра. Пищит, как ненормальная. Руками машет. Я её писк едва слышу. И то лишь одним ухом.

— У вас повреждений много! Вам с постели вставать нельзя. И рёбра сломаны, и черепно-мозговая, и… внутренние органы.

Похер. Мне встать надо. Проблемы решать! Не валяться бревном.

— Может открыться кровотечение.

— Умолкни, мышь!

Отмахиваюсь от медсестрички. Та грозится донести обо всём доктору. Она уносится прочь. В палату стучат. Входит один из людей Вялого. Во время взрыва почти никого из его людей в клубе не было. Другими делами были заняты.

— Тебе посылку передали. Отправитель неизвестен.

— Что там?

Настороженно смотрю на небольшой пакет. Одно ухо до сих пор не слышит. После взрыва. Порох любит эффектные выходы. Может и этот презент от него?

— Мы по детектору глянули. Ничего криминального.

— Давай сюда.

Отсылаю лишних. Вскрываю конверт. В нём небольшая коробка. Подарочная. Как для колец.

Дурное предчувствие крюком за нутро цепляет и встряхивает. Нехило так. Аж ног не чувствую.

Щелчок.

Сначала в глаза бросается кольцо. То самое, что я Малой подарил.

Только потом замечаю палец. Женский безымянный палец.

Перед глазами всё темнеет. Тру их. Ничего не вижу. Как будто всё разом рухнуло к ебеням. В тёмную бездну. Ничего нет. Абсолютно.

Это кольцо моей Малой. Я ей его купил. На палец натянул. Сказать не успел, но это был знак — хочу до гроба. Вместе.

А теперь… оно здесь.

Чувства разум глушат. Топят в темноте. Без выхода.

Заставляю себя дотронуться. До ЭТОГО. Пронзает холодом.

Отрезвляет. Заставляет думать. Приглядываюсь.

Это не палец моей Арины. Косточки фаланг слишком широкие. У моей красоты пальцы ровные, охеренно смотрятся. Особенно на обхвате болта.

Это… не её палец. Огонь сжигает внутри. Теперь от радости. Аж в глаза чем-то прыснуло.

Не сразу замечаю бумажку крохотную. Свёрнутую. Под пальцем.

«Хочешь узнать, кого носит под сердцем моя дочь?»

Порох узнал о беременности Малой. Конечно! Как бы он не узнал. Если он с Тахиром прочь двинул!

Удивлён наглости Пороха. Его смекалке. Хитрости. Его двойник погиб во время взрыва. Теперь ясно, почему Пороха многие взять не могли, почему он успевал всюду! В разных местах. Хорошо иметь свою копию. Можно подсунуть под огонь и самому выйти сухим из воды.

— Тварь…

До сих пор от эмоций трясёт. Как будто током шандарахнуло и не отпускает. На то и расчёт? Чтобы свихнулся, напорол горячки?

Ясно одно — одному эту гниду задушить не получится. Нужны ещё одни руки и трезвая голова специалиста. Приходится набирать номер Усманова Дамира — моего почти родственника. Очень далёкого и лишь на хрен знает сколько разбавленную четверть.

Он мне совет давал. Не затягивай с Порохом. Я не прислушался. Сам заигрался в долгосрочные планы. Теперь увяз в дерьме. По уши. Одному не выбраться.

— Да.

— Мне нужна услуга.

— Слышал, тебя поджарило? — интересуется Палач.

— До хрустящей корочки. Не о том речь. Мне нужны твои услуги. По максимальному тарифу.

Вздыхает.

— Не могу.

— Ты даже не выслушал.

— Я ешё дело Шаха не закончил. Встрял. Конкретно так увяз. Не дело, а чёрная дыра. Двинусь в сторону — будут проблемы.

— У кого? У тебя, что ли?

— Не только. Меня не утопить, знаешь. Но…

— Но? — поражаюсь.

— Есть одно «но». Маленькое, сука, «но». Не могу. Рад бы в заварушке поучаствовать. Но не могу.

Короткие гудки. Даже не стал прощаться. Удивлён. Но Усманов слов на ветер не бросает и никогда не отлынивает без веских причин.

Значит, выбор другого не остаётся. Кроме как… позвонить старому знакомому. Другу. Наверное. Могу ли я его ещё другом называть? Или просто должником.

Мне его трезвой головы не хватает.

Отправляю короткое послание на почту, что указал Ризван. Буквы в башке выжглись. Намертво.

Короткое письмо. Ощущение, будто в пустоту отправляется. Ответа не приходит. Но спустя пять минут раздаётся телефонный звонок.

Номер скрыт. Но я нутром чую — он. Ризван.

— Я тебе не рад, Рустам. Ты в дерьме по уши, если решился написать, — звучит низкий голос.

— Не по уши. Глубже. Я на дне.

— Арина? — спрашивает с тревогой.

— У Пороха.

— Спускайся к ужину.

За дверью моей спальни раздаётся приглушённый голос Тахира.

Хочется ответить, что я не голодна, запереться внутри и просто не подпускать никого. Но это не получится. Пробовала.

В первый же день. Когда Порох комнату отвёл, отдельную, я попыталась комод придвинуть, но он оказался привинчен к полу. Как и вся другая крупная мебель. Окно глухое, без форточки. Вылезти можно, разбив стекло. Но далеко убежать не получится.