Он повторил ее собственные слова, но из его уст они звучали особенно больно. Нари подобрала подол чадры дрожащими от злости руками.

– Похоже, ты собрался вместо меня решать, как и что я к тебе чувствую. Ладно. Но все остальные решения буду принимать я, – она повысила голос. – Я всю жизнь жила одна, Дара. Я ребенком пережила в Каире такие вещи, что у тебя бы волосы дыбом встали, – она расправила плечи. – Так что поверь мне, я в состоянии спланировать собственное будущее.

Когда она ушла в этот раз, он не стал ее останавливать.

– Это невероятно.

Нари стояла рядом с Али и увлеченно вглядывалась в тонкий телескоп. Она показала на круглую луну.

– Я даже вижу, где ее перекрывает тень. А поверхность у нее вся в рытвинах… интересно, отчего это с ней.

Али, Нари, Мунтадир и Зейнаб любовались звездами в обсерватории на крыше дворцовой стены с видом на озеро. Точнее, звездами любовались Али и Нари. Его брат и сестра пока ни разу не прикоснулись к телескопу. Они лежали на диванах с подушками, купаясь во внимании слуг и наслаждаясь едой, которую присылали с кухни.

Али наблюдал за Мунтадиром, который пытался угощать вином хихикающую служанку. Зейнаб разглядывала свои руки, покрытые свежими рисунками из хны.

– Стоит спросить у моей сестры, – сказал он сухо. – Она наверняка внимательно слушала объяснения астронома.

Нари засмеялась. Впервые за несколько дней он слышал ее смех, и этот звук сразу согрел ему сердце.

– Значит, твои брат с сестрой не разделяют увлечения человеческими науками? – спросила она.

– Просто человеческие науки не включают в себя возлежания двух избалованных… – Али замолчал, вспомнив истинную цель своей дружбы с Нари. Он пошел на попятную. – Хотя Мунтадир, безусловно, заслужил отдых. Он только что вернулся с охоты за ифритами.

Она пожала плечами:

– Ну да.

Судя по ее голосу, это не особенно впечатлило Нари, и Али метнул в Мунтадира недовольный взгляд, после чего присоединился к Нари у парапета. Он наблюдал за ней, когда она снова поднесла телескоп к глазу.

– Каково это, иметь брата, сестру? – спросила она.

Вопрос удивил его.

– Я младший ребенок, так что я даже не знаю, каково это не иметь их.

– Но вы все такие разные. Наверняка иногда тебе было с ними непросто.

– Пожалуй, что так.

Его брат не далее как этим утром вернулся в Дэвабад, и Али не мог выразить словами, какое он испытал облегчение, увидев его целым и невредимым.

– Я бы отдал жизнь за каждого из них, – сказал он тихо. – Не задумываясь.

Нари посмотрела на него, и он улыбнулся.

– Чтобы интереснее было ссориться.

Она не улыбнулась в ответ. Ее темные глаза были чем-то обеспокоены.

– Я что-то не так сказал?

– Нет, – вздохнула она. – Просто неделя была тяжелая… несколько недель подряд. – Она не сводила взгляда с далеких звезд. – Хорошо, наверное, иметь семью.

Тихая грусть в ее голосе угодила ему в самое сердце, и он не знал, ее ли тоска или отцовский приказ побудили его сказать следующее:

– Ты… могла бы, знаешь, – проговорил он сбивчиво. – Завести семью. Здесь. У нас.

Нари посмотрела на него, явно растерявшись.

– Прошу прощения, господа, – выглянула к ним с лестницы шафитка с широко распахнутыми глазами. – Меня послали забрать бану Нахиду.

– Что такое, Дунур? – спросила Нари у девушки, хотя ее взгляд, в котором промелькнуло что-то непонятное, был все еще прикован к Али.

Служанка сложила ладони и отвесила поклон.

– Извините, госпожа, я ничего не знаю. Только Низрин сказала, что это срочно.

– Ну естественно, – проворчала Нари с легкой тревогой в голосе.

Она вернула Али телескоп. Странное выражение скрылось под привычной непроницаемой маской.

– Спасибо за вечер, принц Ализейд.

– Нари…

Она натянуто улыбнулась ему.

– Иногда я говорю не подумав. – Она положила руку на сердце. – Мир твоему дому.

Она сухо попрощалась с его братом и сестрой и следом за Дунур спустилась по лестнице.

Как только Нари скрылась из поля зрения, Зейнаб откинула голову и театрально выдохнула.

– Теперь, когда этот псевдоинтеллектуальный семейный фарс закончен, я могу идти?

Али оскорбился.

– Что с вами не так? – спросил он. – Мало того что вы были грубы с нашей гостьей, вы еще и отказываетесь от возможности полюбоваться одним из прекраснейших творений Господа – от возможности, которая дарована только считаным единицам…

– Ох, успокойся. – Зейнаб зябко поежилась. – Здесь холодно.

– Холодно? Мы же джинны! Мы буквально созданы из огня.

– Все нормально, Зейнаб, – вмешался Мунтадир. – Иди. Я побуду с ним.

– Я очень ценю твою жертву, – отозвалась Зейнаб и любовно потрепала Мунтадира по щеке. – Постарайся не нарываться на неприятности, когда будешь сегодня отмечать свое возвращение. Если ты завтра опоздаешь ко двору, отец утопит тебя в бочке с вином.

Мунтадир драматически преувеличенным жестом прикоснулся к сердцу.

– Предупрежден и вооружен.

Зейнаб ушла. Покачав головой, Мунтадир встал и присоединился к брату у парапета.

– Вы с ней цапаетесь, как малые дети.

– Она так тщеславна и избалована.

– Да, а ты предвзят и несносен. – Его брат пожал плечами. – Слышал это от вас обоих уже не раз. – Он привалился к стене. – Но оставим. Что все это такое? – спросил он, махнув рукой на телескоп.

– Я же уже рассказывал… – Али подкрутил линзы телескопа, пытаясь добиться более четкой картинки. – Нужно зафиксировать положение, и потом…

– Ради бога, Зейди, я не про телескоп говорю. Я имею в виду эту бану Нахиду. Вы с чего это шепчетесь, как старые школьные подружки?

Али, удивленный вопросом, посмотрел на брата.

– Разве отец не сказал тебе?

– Он сказал, что ты шпионишь за ней и пытаешься склонить ее на нашу сторону.

Али нахмурился. Ему не нравилась такая безапеляционная формулировка. Мунтадир посмотрел на него понимающим взглядом.

– Но я же знаю тебя, Зейди. Тебе нравится эта девушка.

– И что с того?

Ему действительно нравилось проводить время с Нари – что он мог с этим поделать? Она обладала таким же живым умом и любознательностью, как и он, а ее жизнь среди людей делала ее интереснейшей собеседницей.