– Мое первое впечатление о ней оказалось ошибочным.

Его брат театрально ахнул.

– Тебя подменили на лицедея в мое отсутствие?

– В каком смысле?

Мунтадир подтянулся на руках и присел на край каменного парапета, отделяющего их от озера внизу.

– Ты подружился с Дэвой и признался, что был в чем-то не прав? – Мунтадир стукнул ногой по телескопу. – Дай-ка мне сюда эту штуку, хочу убедиться, что мир не перевернулся вверх дном.

– Не делай так, – сказал Али, быстро делая шаг назад с хрупким инструментом. – Я вовсе не так ужасен.

– Нет, просто ты очень доверчив, Зейди. Ты всегда таким был. – Его брат многозначительно на него посмотрел. – Особенно к тем, кто похож на людей.

Али поставил телескоп на штатив и переключил внимание на Мунтадира.

– Я полагаю, отец полностью пересказал тебе наш разговор?

– Он думал, что ты сбросишься со стены.

– Совру, если скажу, что такая мысль не приходила мне в голову. – Али содрогнулся, вспоминая сцену с отцом. – Он рассказал мне, что ты сделал, – тихо сказал он. – Сказал, что ты заступился за меня. Что это ты уговорил его дать мне второй шанс. – Он посмотрел на брата. – Если бы не тот наш с тобой разговор в склепе… – Али осекся. Он понимал, что сделал бы какую-нибудь глупость, если бы Мунтадир вовремя не остановил его. – Спасибо, ахи. Я серьезно. Если я могу хоть как-то тебе отплатить…

Мунтадир отмахнулся.

– Не надо благодарить меня, Зейди, – хмыкнул он. – Я знал, что ты не член «Танзима». Просто у тебя денег больше, чем ума, особенно в отношении шафитов. Дай угадаю: эти фанатики скормили тебе слезоточивую историю о голодающих сиротах?

Али поморщился, чувствуя, как его гложет былая верность Анасу.

– Вроде того.

Мунтадир посмеялся.

– А ты помнишь, как отдал дедушкино кольцо какой-то старухе, которая вечно отиралась у дворцовых ворот? Всевышний Боже, шафитские попрошайки тебя потом месяцами преследовали. – Он покачал головой, по-братски улыбаясь Али. – Ты тогда еще еле доставал мне до плеч. Я был уверен, что твоя мать утопит тебя в озере.

– Кажется, у меня до сих пор остались шрамы от той порки.

Мунтадир посерьезнел. В серых глазах появилось нечитаемое выражение.

– Тебе повезло, что ты любимчик.

– Чей любимчик? Мамин? – Али покачал головой. – Это вряд ли. Последние ее слова мне были о том, что я говорю на ее родном языке как дикарь – и это было несколько лет назад.

– Не матери, – возразил Мунтадир. – Отца.

– Отца? – Али засмеялся. – Ты перебрал лишнего, если тебе так кажется. Ты его эмир, его первенец. А я просто глупый младший сын, которому он не доверяет.

Мунтадир покачал головой.

– Вовсе нет… то есть да, не без этого, но еще ты благочестивый сабельщик-зульфикари, каким должен быть образцовый сын Гезири, не испорченный сладкими искушениями Дэвабада. – Он скривил губы в улыбке, но его глаза не улыбались. – Всевышний, да если бы я давал деньги «Танзиму», меня бы уже по уголькам выковыривали из дворцовых ковров.

От резкости в голосе Мунтадира Али стало не по себе. Он-то знал, как заблуждается его брат, но все-таки решил сменить тему.

– Я боялся, что именно в таком виде Афшин вернет тебя в Дэвабад.

– Уф. Мне понадобится еще вино, если мы будем обсуждать Дараявахауша.

Мунтадир спрыгнул с парапета и двинулся к шатру.

– Все так плохо?

Он вернулся, поставил перед собой блюдо с едой и налитый до краев кубок темно-красного вина и снова вскочил на парапет.

– Он почти не ест, почти не пьет, он только и делает, что наблюдает, как будто выжидает лучший момент для атаки. Все равно что спать в одной палатке с гадюкой. Боже, он так подолгу пялился на меня, что, наверное, успел пересчитать, сколько щетинок в моей бороде. А эти постоянные сравнения с тем, насколько все было лучше в его время. – Он закатил глаза и продолжил с нарочитым дивастийским акцентом. – Ах, если бы правили Нахиды, ифриты бы не посмели и близко подступить к границам. Если бы правили Нахиды, на Большом базаре было бы чище. Если бы правили Нахиды, вино было бы слаще, а танцовщицы раскованнее, и мир трещал бы по швам от всеобщего счастья, – продолжил он без акцента. – Я чуть не рехнулся от всей этой болтовни и бредней с культом огня.

Али нахмурился.

– Каких еще бредней?

– Я взял в поход нескольких солдат из Дэвов, решив, что Дараявахаушу будет комфортнее в окружении своих. – Мунтадир выпил вина. – А он стал склонять их к разжиганию этих чертовых купелей. К нашему возвращению они все как один уже расхаживали с пепельными отметинами и почти не разговаривали с нами.

У Али мурашки пошли по телу. Вспышки религиозности среди огнепоклонников в Дэвабаде, как правило, до добра не доводили. Он подсел на стену к брату.

– Да и как я могу их винить, – продолжал Мунтадир. – Видел бы ты его с луком, Зейди. Он внушает ужас. Голову готов дать на отсечение: если бы эта бану Нахида не осталась в Дэвабаде, он бы убил нас всех во сне и даже не вспотел.

– Ты позволил ему носить оружие? – спросил Али строго.

Мунтадир пожал плечами:

– Мои солдаты хотели знать, соответствует ли Афшин легендам о нем. Они меня очень просили.

Али не верил своим ушам.

– Нужно было им отказать. Ты же их командир. Случись что, и вся ответственность была бы на тебе…

– Я хотел расположить их к себе, – перебил его Мунтадир. – Тебе не понять. Ты с ними обучался в Цитадели, и, судя по их рассказам о тебе и твоем чертовом зульфикаре, тебе это уже удалось.

Несмотря на обиду в голосе Мунтадира, Али не отставал:

– Ты не должен быть их другом. Ты должен быть лидером.

– И где был этот здравый смысл, когда ты решил драться один на один с Бичом Кви-Цзы? Или думаешь, Джамшид не рассказал мне об этой идиотской выходке?

Али прикусил губу, вспомнив жесткую схватку с Афшином.

– Это было глупо, – признал он. – Диру… пока вы были в походе… ты не заметил ничего странного в Дараявахауше?

– Ты что, пропустил мимо ушей все, что я сейчас рассказывал?

– Я не о том. Просто когда мы с ним боролись… короче, я никогда не видел, чтобы джинн так орудовал магией.

Мунтадир пожал плечами:

– Он освобожденный раб. У них ведь остается часть тех сил, которыми они обладали, вкалывая на ифритов?

Али нахмурился.

– Но как он освободился? Его реликт до сих пор у нас. Я тут читал литературу про рабов… и я нигде не нахожу информации о том, что пери могут разрывать проклятие ифритов. Они просто не связываются с нашей расой.