class="p1">— Честно, господин? Нет, не хочу. Пограбить — еще куда ни шло. Но жить там?

— А зря. Я предрекаю землям железа и коров будущее нового Немоса. Мы колонизируем Лонгу так же, как этот жирный континент. Думаю, экологически чистые поселки будут чрезвычайно модной недвижимостью. Там будут крутиться миллиарды.

«Я не удивлюсь если при нынешнем падении нравов у тенебрийской молодежи модно будет жрать навоз с лопаты. Особенно если там не найдут натурального сахара».

Подумал бригадир.

Вслух же он сказал:

— При всем уважении, капитан, но это случиться не в мое лето, и даже не в осень. Я скромно радуюсь тому, что моя ферма на родине процветает и ждет старину Александра на пенсию.

— Я подумаю, отпускать ли тебя, — полушутливо сказал Ябузойло. — Сложно найти хорошего бригадира в наше время.

От этих слов гарзонец покрылся холодным потом. Тон шторм-капитана был полушутливым. Это означало, что будущее с вероятностью в пятьдесят процентов могло оказаться крайне «беспенсионным». Конечно, у бригадира был контракт, но палочники были слишком властными. Властными до такой степени, что документы могли радикально менять свое содержание. Да что там документы. Даже ферма Александра, вплоть до последнего цыплёнка, могла резко усомнится в его хозяйских правах.

— Если позволите, — бригадир машинально оглянулся на свиту капитана. Десятку отборных морпехов и младших офицеров. — У меня так язва обострилась в последнее время. Просто ужас. Еле хожу.

— Я не серьезно, Александр. Расслабь седалище.

— Есть расслабить, господин шторм-капитан.

На этой позитивной ноте беседа закончилась, потому что перед грозные очи Мети явился главный инженер контрольной группы. Тех ребят, что тщательнейшим образом обследовали неприкосновенность груза.

— Господин шторм-капитан, позвольте доложить.

Тот медленно наклонил голову.

— Говори.

— Пломбы, господин… Они подделаны.

— Что?! И ты говоришь это сейчас, когда погрузка почти завершена?!

Инженер упал на колени.

— Господин, подделка настолько качественная, что мы поняли это только по глазам Донебесного.

На всех тенебрийских печатях изображался Донебесный, единственный и настоящий владыка Тенебрии. Этот святой человек стоял между двумя белыми елями и те были ему по плечо. Средний размером белой ели считалась отметка в тридцать три метра… Да ладно, все диктаторы любят изображать себя чуть выше, чем они есть на самом деле, особенно если рост — это фетиш целого народа.

— Говори яснее!

— Глаза закрыты, мой господин. Мы так привыкли… Мы не сразу замет…

К счастью, плаксивые оправдания инженера прервал отчетливый звук хлопка. Сотни маленьких, но очень нетерпеливых хлопков. Они давно уже ждали своей очереди вставить слово.

Створки контейнеров распахнулись и палубу накрыл шквальный огонь. Пальба была такая, что люди наблюдаемо переходили из твердого состояния в жидкое и парообразное.

Последней мыслью Александра Болда было: «драть ваших матерей, отсталые, плакала моя пенс…

Последней мыслью Мети Ябузайло было: «удивительно».

На этом их экскурсия в мир живых окончилась. Ручные пулеметы смели с палубы все живое в радиусе пятидесяти метров. Огонь прекратился. Послышались команды. Из контейнеров упорядоченно повалили люди в модернизированных рыцарских доспехах. Их броня была выкрашена в черный цвет и украшена синими геометрическими фигурами. Прорези в шлемах заглушены приборами ночного зрения.

— Треугольник — держать палубу. Квадрат — в трюмы. Ромб — каюты. Круг — мостик. За Лонгу и Лефрана!

— За Лонгу и Лефрана!

— Ковчег захвачен, сеньор, — доложил Мартен. — Вся команда верна новому капитану и цитадели Фран. Тенебрийского капитана — ликвидировали, но его старпом знает безопасный путь не хуже, и потом, оказался гораздо сговорчивее.

— Как мило с его стороны. Что с грузом?

— На борту. Мы запаковали леди как следует.

Лефран улыбнулся.

— Мой друг, — он обнял Мартена. — Мой милый друг. Я буду скучать по тебе.

— Мне не хочется, чтобы вы уходили, — признался Жак. — Не знаю, смогу ли вести дела цитадели как следует… Сделаю все возможное. Главное, чтобы прачки не взбунтовались.

— Мы решим этот вопрос, — серьезно произнес Люпан, снимая руку с плеча генерала. — Изменим политику бездумного потребления чужой культуры и начнем строить свои заводы. Соберем миллионы стиральных машин без клейма тенебрийских корпораций. Они думают, что я луддит. Сжигатель изобретенного колеса! Но я лишь хочу, что б колесо это крутилось по нашей воле. Мы не станем поставщиками ресурсов. Мы будем перерабатывать нашу нефть, древесину, железо, уголь и прочее — сами, только сами! И так будет! Я изменю пророчество Мерелин, как наши предки, победили когда-то неминуемую смерть.

— Так будет, — подтвердил Мартен. — Я верю вам. Точнее, знаю, что вы правы, сеньор. Но вы до конца продумали ваш новый план?

— Это не план, Жак. Это ход, который нынешний император не сможет парировать. Когда я приеду на Лонгу в доспехе Лютера и соберу вокруг себя Круг, Марка Дания можно будет объявить предателем и низложить. Ценой гражданской войны? Возможно. Мы заплатим и эту цену. А потом… Будет много работы, мой друг. Внушить ретроградам, что не всякий прогресс вреден, стимулировать науки, поднять уровень жизни, искоренить дикость… Я не увижу плодов своего труда, но сделаю все, что б люди, пришедшие после меня, двигались в правильном направлении. Да, мы не получим пресловутого прогресса здесь и сейчас, но спешка — означает рабство. Унизительное подчинение. Мы ничем не хуже Тенебрийцев, или кого бы то ни было. Откажемся от этой мысли — превратимся в фугов. А что бы нам не мешали, я скину бомбу посреди пути на Лонгу. Это должно раззадорить Шторм.

— Главное не начните новую эпоху бурь.

— Хотел бы я… — проговорил Люпан мечтательно. — Но нужно быть реалистами. Тенебрийцы уже испытывали ракеты в нейтральных водах. Это вызвало небольшие локальные возмущения. Но чтобы закрыть Коридор Маклая нам хватит и этого.

Люпан замолчал, глядя в чащу. Там медленно, словно в густой океанической воде, падали сухие листья. В сумраке шевельнулась тень. Глаза Люпана расширились. Лютер?

— Сколько у меня времени? — спросил он.

— Готы и славы уже подняли свои войска по тревоге, — с облегчением проговорил Мартен. Он давно хотел поторопить сеньора, но не мог позволить себе испортить момент. — Остальные тоже зашевелились. Захват ковчега вывел их из себя.

— Ну конечно! — радостно вскричал Люпан. — Разумеется! Ни решение Совета, ни статус доспехов, ни, в конце концов, нарушенное мной слово самого Императора, их не волновало! Но стоило посягнуть на их гигантскую кормушку, их караван с пряностями, как все тут же объявили поход на мерзких отступников, этих предателей короны, франков!

— Похоже, так оно и есть, — согласился Жак. — Как бы то ни было, вы должны торопиться. Белый Заяц оказался бесполезен. Я вывел войска за стены, но долго сохранять коридор они не смогут. По нам ударят