Желая поскорее предать пойманную мисс Диккенс в руки правосудия, он наказал герцогскому конюху стеречь мошенницу, а сам покинул стойла и отправился за своими нанимателями к условленному месту встречи. Он был уверен, что парень, проворонивший вредительство лошади своего хозяина, глаз не спустит с

подставившей его девицы, но ее очарование оказалось сильнее любого чувства долга, и, возвратившись к месту преступления, они не обнаружили там ни конюха, ни его пленницы.

Какая здравая мысль вынудила в тот момент Джозефа оседлать первого попавшегося скакуна и рвануть в сторону трибун, Энтони, вероятно, никогда не удастся узнать. Но тот нагнал беглянку всего за пару ярлов до зрительских лож и, как-то удивительно ловко перехватив ее поперек пояса, вернул обескураженным преследователям.

Дальше последовали скучные рутинные дела: уговорить пострадавших владельцев лошадей написать заявление на злоумышленницу, рассказать инспектору о возможных предыдущих преступлениях мисс Диккенс и лишь потом, убедившись, что обвинения ей будут предъявлены самые серьезные — а благодаря неосторожному покушению на скакуна самого герцога Рейнджмура иначе и быть не могло, — испросить возможность побеседовать с задержанной наедине.

Вряд ли другому постороннему человеку позволили бы подобное свидание, однако имя барристера Рида после процесса над Мортоном было достаточно известно во всей Британии, чтобы выполнить его просьбу, не ожидая подвоха.

Мисс Диккенс без грима и в простом платье, выданном ей в полицейском участке взамен костюма грума, казалась совсем юной невинной девицей, напуганной происходящим и несправедливо обвиненной в каких-то несусветных грехах. Бледное лицо, темно-русая коса, нечастые веснушки у носа, придающие ей особую беззащитность, огромные доверчивые глаза — стоило ли удивляться, что несчастный конюх герцога Рейнджмура, наверняка уволенный без всякой рекомендации, поддался на подобную внешность? А когда мисс Диккенс еще и заговорила самым кротким, самым нежным голоском, картина прояснилась окончательно.

Вот только Энтони на своем адвокатском веку успел повидать и не таких актрис, а потому предпочел сразу расставить акценты.

— У нас с вами не так много времени, мисс Диккенс, чтобы тратить его на подобные прелюдии, — предельно деловым тоном начал он. — Думаю, вы отлично понимаете, какие неприятности вам грозят, особенно если вскроются и ваши предыдущие преступления, а это, уверяю вас, не столь уж неосуществимое дело. Поэтому искренне советую вам не брать всю вину на себя, а разделить ее с сообщником по справедливости. Ибо, поверьте, он бы вас не пощадил.

Пара секунд понадобилась его собеседнице, чтобы принять решение и заговорить с Энтони нормальным — глубоким и очень сильным — голосом.

— A Эшли не лгал мне на ваш счет, мистер Рид, — немного устало улыбнулась она, и эта улыбка выдала возраст отнюдь не девочки, а молодой женщины под тридцать, отлично знающей, чего она хочет от жизни и как свои желания осуществить. — Уверял, что вас стоит опасаться, а я не сомневалась, что сумею вас перехитрить. Недооценила, да, однако же вы напрасно думаете, что победили. Даже я, весьма далекая от юриспруденции, дама понимаю, сколь ненадежны ваши обвинения, а вы и подавно должны знать, что любой более или менее опытный адвокат не оставит от них и следа. Я бы, кстати, с удовольствием наняла для своей защиты вас, но, боюсь, не потяну ваш гонорар.

Энтони выслушал ее с неподдельным интересом.

— Я бы взялся за ваше дело и без единого пенни, — заметил он и пожал плечами,

— но для этого должен быть уверен в вашей невиновности. Вы же не хотите помочь мне в этом убедиться.

— Не хочу, нет, совсем не хочу, — покачала головой мисс Диккенс и показательно вздохнула. — Видите ли, мистер Рид, я давно разучилась принимать мужское слово на веру и предпочитаю не зависеть от столь эфемерных вещей, как чьи-то обещания. Я кую свою судьбу с двенадцати лет и, не сочтите за хвастовство, выбиралась и не из такого переплета. Теперь же у меня достаточно связей, чтобы не задерживаться в столь сомнительном заведении, как это. Не пройдет и недели, как я снова стану срывать овации в Королевском театре, и мне, признаться, будет очень приятно увидеть вас в зале.

Энтони усмехнулся: выдержке мисс Диккенс модно было позавидовать. Однако определенные интонации в ее голосе указывали на то, что она если не блефовала, то серьезно сомневалась в крепости своих связей: те хороши, когда ты в фаворе, и весьма ненадежны, когда спотыкаешься и падаешь в грязь.

На пару мгновений ему стало ее жалко. Прозвучавшие фразы о непростой жизни вдруг сделали мисс Диккенс близкой и понятной: уж слишком хорошо Энтони знал, чего стоит каждый новый самостоятельный шаг во враждебном мире. Однако воспоминания о том, сколь злую шутку она и Ходж пытались сыграть с мистером Уивером, быстро развеяло это наваждение. Они с мисс Диккенс выбрали разные пути для достижения цели. И каждый получил то, что заслужил.

— Боюсь, эта роль будет вам не по зубам, мисс Диккенс, — честно предупредил он. — Говорят, герцог Рейнджмур заключил крупное пари на победу своей лошади в этих скачках и отмена заездов вынудила его оказаться в проигрыше. Он весьма разочарован этим обстоятельством, а потому вряд ли позволит вам ускользнуть от правосудия. Разве что вы сумели бы убедить его в том, что действовали так по наущению или приказанию другого человека. Впрочем, решать вам. Моя же миссия выполнена, и я ближайшим утренним поездом возвращаюсь домой. Возможно, мы с мистером Ходжем пересечемся на вокзале. Не хотите ли вы что-нибудь ему передать? Мне было бы приятно оказать вам эту маленькую услугу.

Однако даже очередной жирный намек на то, что сообщник бросит ее и сбежит, не вынудил мисс Диккенс изменить свое решение и рассказать инспектору о причастности к их преступлениям Ходжа. Напрасно Энтони с Джозефом до последнего рассчитывали на весточку из полицейского участка о том, что мисс Диккенс заговорила, — этого не случилось, и им пришлось отправиться в Кроукомб без чувства выполненного долга. Пусть даже именно мисс Диккенс была головным мозгом всех злодеяний — а познакомившись с ней поближе, Энтони в этом не сомневался, — и без нее Ходж останется будто без рук, все же Энтони предпочел бы увидеть их на одной скамье подсудимых. Только тогда он сумел бы вздохнуть спокойно в уверенности, что мистеру Уиверу и его семье ничего больше не угрожает. Теперь же предстояло решать новую задачу, и откуда ждать удара, Энтони не мог и представить.

Он все же рассчитывал на то, что, проведя несколько дней за решеткой и убедившись в отсутствии у кого-либо желания выручать ее из беды, мисс Диккенс пересмотрит свое решение и захочет разделить ответственность с сообщником, из-за которого и начала вредить лошадям и их хозяевам, однако спустя пару дней после возвращения он получил письмо, заставившее его позабыть о деле мисс Диккенс и спешно отправиться в Лондон.

— Рассказывай!

Эмили, заманив Джозефа в ноблхосскую библиотеку и запустив туда же сестру, провокационно заперла дверь на ключ и вызывающе посмотрела на товарища. Вообще-то в обычное время это было бы самым верным способом заставить его вредность и упрямство выйти на первый план и хорошенько помотать собеседнику нервы, прежде чем позволить ему добиться желаемого — а то и вовсе не позволить, — но сейчас, спустя почти две недели после отъезда Энтони в Лондон и почти такого же срока в полной неопределенности потребность в ерничании у Джозефа пропала напрочь.