минеральных вод в Александровском парке на Петербургской стороне. Вопреки ожиданиям, дорога до границы оказалась «более чем удовлетворительной», и в половину первого часа ночи путешественники находились уже на границе. Но поскольку переходить ее разрешалось только с 6 часов утра до 10 часов вечера, то им волей-неволей пришлось сделать остановку на ночлег.

Правда, ночевка оказалась не очень удачной. «Спали на полу, причем для всех троих нашлись только тулуп и одеяло, из которых и соорудили постель, – описывали свои впечатления путешественники на страницах «Русского туриста». – Холод в избе был порядочный, и несмотря, на усталость и желание отдохнуть, мы почти не спали, и в пять часов утра уже пили чай со взятым из Петербурга шоколадом, так как у хозяев избы, кроме чая и очень плохо выпеченного хлеба, ничего не было».

На следующий день, 9 мая, в шесть утра, как только открылся пропускной пункт, туристы перешли границу, и вот тут начались серьезные испытания. Как ни удивительно, но в те времена путь из Петербурга в Финляндию отличался ужасающим бездорожьем. Местами дорога была песчаной, крутые подъемы чередовались со спусками. Случалось, что ехать можно было только по краю дороги – по узким пешеходным дорожкам, ежеминутно рискуя свалиться в канаву. Встречались и такие места, где по километру, а то и больше путешественники шли пешком. Кроме того, им приходилось часто слезать с велосипедов и по другой причине: финские лошади очень пугались, завидев непривычные фигуры.

Впрочем, физические тяготы искупались психологическим комфортом, который велотуристы определили для себя термином «странное явление». Если в путешествиях по России они привыкли слышать от местных жителей более-менее крепкие остроты, то здесь же каждый встречный финн говорил им «растуй» («здравствуй»), и ни от одного из них, вплоть до самого Выборга, путники не слышали ни одного оскорбительного слова по своему адресу. Словом, доброжелательность финнов, которых в Петербурге с легким оттенком высокомерия звали не иначе как «чухнами» или «чухонцами», была поразительна и говорила не в пользу петербургских обывателей. Последние любили ввернуть крепкие словечки по адресу «стальных коней» и их «наездников».

«В общем, наше путешествие представляло ряд довольно трудных гимнастических упражнений, проделываемых для того, чтобы сохранить и свою особу, и машину от каких-либо повреждений, – признавались участники велопохода в Выборг. – Весьма понятно, что любоваться красивыми видами не было никакой возможности».

В обратную дорогу путешественники отправились на поезде, сдав свои велосипеды в багаж. На память о посещении древнего города они запаслись вкусными выборгскими кренделями.

Вело для прекрасных дам

Велосипедный спорт служил одним из средств популярной в конце XIX – начале ХХ вв. женской эмансипации. Причем борьба прекрасных дам велась даже не столько за возможность ездить на велосипеде, сколько за право носить при этом удобный спортивный костюм, который, как казалось тогда, являлся дерзким вызовом общественной нравственности.

Первоначально на велосипедах ездили главным образом мужчины. Женщины кататься на велосипедах в России не могли, либо не получали разрешения, причем едва ли не главным препятствием становился. облегающий спортивный костюм.

Борьба за женский велокостюм шла не только в России, но и в Европе. Еще в 1871 г. такой костюм продемонстрировала для всеобщего обозрения экстравагантная француженка Блумер. Однако и в конце XIX в. продолжалась упорная битва за его внедрение.

Общество воспринимало его в штыки, да и многие дамы не желали появляться в костюме, обтягивавшем тело и подчеркивавшем все особенности женских фигур. Кроме того, такой костюм не давал возможности носить корсет, ношение его в те времена считалось обязательным.

«Вместе с тем среди наших столичных соотечественниц были настоящие энтузиастки, которые боролись за действительное право женщин в велосипедном спорте, – отмечает историк Петербурга Ростислав Николаев. – Это прежде всего относится к петербурженке Лидии Алексеевне Лашеевой. Она первой получила от столичного градоначальника разрешение на езду по городу в спортивном костюме, который она умело и элегантно носила, не привлекая к себе нескромного внимания мужчин».

Лидия Лашеева являлась известной писательницей, печатавшейся под мужским псевдонимом Марк Басанин. По отзывам современников, она была огненно-пылкой, неудержимостремительной, веселой, насмешливой, блестяще образованной, владевшей свободно чуть ли не всеми европейскими языками. Серьезных успехов Лашеева достигла и на велосипедном поприще. В беседе с журналистами она остроумно защищала право женщин ездить на велосипеде, заявляя, что противниками этого явлются лишь те, кто совсем не умеет ездить или умеет, но очень плохо. Среди велодостижений Лидии Лашеевой были призы на шоссейных гонках во Франции.

Кстати, мужем Лидии Лашеевой был известный в те времена литератор и редактор журналов Анатолий Иванович Леман, которого знали также как великолепного бильярдиста, автора «Теории бильярдной игры», воздухоплавателя, строителя аэроплана, велогонщика, автора «Теории велосипедных гонок», всерьез занимавшегося оккультизмом, создававшего скрипки и виолончели. Анатолий Леман скончался в 1913 г. от рака желудка, а Лидия Лашеева пережила его на 28 лет – она умерла в Ленинграде в 1941 г.

Дамы-велосипедистки. Фото из журнала «Нива». Начало XX в.

Еще до Лашеевой в Петербурге пользовалась известностью поклонница велоспорта Е.Д. Абрикосова. Она каталась в пригородах столицы вместе с тремя своими детьми в возрасте от шести до десяти лет. Летом 1894 г., облаченная в мужской матросский костюм, она совершила велопутешествие до Москвы, совершая ежедневные переходы по 160—180 верст. Абрикосова не бросила велосипедную езду даже во время беременности…

Еще одна велотуристка – К. Коценская. В 1901 г. популярный петербургский журнал «Спорт», служивший в начале XX в. органом многих спортивных организаций и объединений Петербурга, стал инициатором ее беспрецедентного велосипедного турне.

В конце мая в редакции журнала «Спорт» на Литейном проспекте собрались спортсмены, чтобы проводить Коценскую в путешествие. Отважная путешественница наметила путь в несколько тысяч верст по всей западной части Российской империи – через Ригу, Варшаву, Киев, Москву с возвращением обратно в Петербург.

«После того, как с путешественницы была снята добрая дюжина различных фотоснимков, она в двенадцать часов дня двинулась в путь, а в три часа мы уже снова с ней встретились на открытии сезона Стрельнинского циклодрома, где она, сделав круга два по треку, окончательно распростилась с петербургскими спортсменами на лето», – сообщал репортер журнала «Спорт».

Редакция журнала выдала госпоже Коценской контрольную книжку, в ней та должна была отмечать время проезда через различные пункты следования. Отважная велотуристка регулярно отправляла в редакцию свои дорожные впечатления, которые столь же регулярно печатались на страницах журнала.

Коценская с самого начала своего турне взяла отличный темп и неутомимо двигалась вперед. В первый же день она добралась до Гатчины, на второй день