как и большинство других народов Азии в конце XIX столетия, не могли найти единства в поисках оптимальных путей ответа на вызов, брошенный западными странами. К началу 1880-х при дворе доминирующее положение заняли консерваторы. Они стремились сохранить общество, основанное на конфуцианстве, и проводить внешнюю политику, направленную на самоизоляцию страны. Свою опору они по-прежнему видели в Китае. Противостояла им группа молодых прогрессистов, возглавлял которых Ким Оккюн. Его привлекала та модель ответа Западу, которая была выработана Японией. Он считал, что Корее необходимо проводить такие же реформы, которые осуществлялись олигархами Мэйдзи.

Чиновники японского консульства в Сеуле всемерно укрепляли связи с прогрессистами. Они рассчитывали, что смогут поспособствовать установлению реформистского режима, который усилит Корею и, таким образом, позволит ей противостоять натиску внешних сил, что может оказаться полезным для Японии. В 1881 и 1882 гг. Ким посетил Токио в поисках информации относительно стратегий модернизации. Во время этих поездок он познакомился и подружился с Фукудзава и другими выдающимися прозападными деятелями. Это произошло всего за два года до того, как Фукудзава опубликовал свое эссе «Дацу-А рон». Вдохновленный полученной поддержкой, Ким предпринял попытку государственного переворота, направленного против корейской монархии. Япония передала Киму оружие, кроме того, его открыто поддержала охрана японского посольства в Сеуле. 4 декабря 1884 г. Ким и его сторонники предприняли штурм королевского дворца. Мятежники захватили короля Коджона, убили нескольких министров и объявили о создании нового «независимого, прояпонского» правительства. Однако корейские консерваторы немедленно обратились за помощью к китайскому гарнизону, и после трех дней боев они восстановили в столице порядок. После провала так называемого мятежа Капсин Ким бежал в Японию, а разъяренные корейцы выместили свою злобу на японцах, убив около сорока из них и полностью уничтожив здание посольства.

Олигархи обратились к Ито Хиробуми с просьбой утихомирить разразившуюся бурю. Несмотря на то что он в этот момент работал над концепцией конституционного правления, Ито немедленно направился в Китай, чтобы провести переговоры с Ли Хунчжаном, который отвечал за китайско-корейские связи. Японский посланник понимал, что большинство зарубежных наблюдателей с моральной точки зрения возлагают ответственность за произошедшее именно на его страну. Поэтому Ито, как всегда предусмотрительный и осторожный, не испытывал желания и далее раздувать конфликт, который мог бы привести к столкновению с западными державами или к полномасштабной войне с Китаем, который, как все тогда считали, был сильнее Японии. У Ли тем временем были свои проблемы. На китайско-вьетнамской границе то и дело вспыхивали перестрелки с окопавшимися там французами, а в Бирму упорно рвались британцы. Таким образом, ни Ито, ни Ли не ощущали свои позиции особо прочными, что помогло им быстро достигнуть соглашения. 18 апреля 1885 г. была подписана Тяньцзинская конвенция, согласно которой ни Япония, ни Китай не могли размещать в Корее войска или перебрасывать их на полуостров без предварительного письменного уведомления. В Японии правительство быстро усмирило местных активистов, в октябре 1885 г. арестовало Фукуда Хидэко и Ои Кэнтаро за организацию нового заговора и принудило Кима уехать в Шанхай.

Тяньцзинская конвенция не смогла надолго стабилизировать ситуацию. С точки зрения Японии, корейская внутренняя политика продолжала оставаться хаотичной. Та скромная программа реформ, которую монархия принялась осуществлять после мятежа Капсин, вызвала лишь разочарование. В то же самое время идея Ямагата о создании вокруг Японских островов линии интересов, призыв Фукудзава обращаться с Кореей «так же, как это делают западные нации» и растущая экспортная торговля не позволяли сомневаться в том, что Японию и далее будет живейшим образом интересовать ситуация на полуострове. Особая важность по-прежнему придавалась стратегическим интересам Японии. В 1885 г. из Германии прибыл майор Клеменс Мекель, который должен был одновременно преподавать в армейском военном училище и выступать в роли советника в генеральном штабе. Ему принадлежит метафора, оказавшая неизгладимое впечатление как на военных, так и на гражданских лиц. Корея, говорил Мекель, была «кинжалом, направленным в сердце Японии». Поэтому нельзя допускать, чтобы она оказалась под влиянием третьей силы, особенно России. Постепенно в конце 80-х гг. XIX в. «мероприятия, направленные на обеспечение независимости Кореи», как выразился по этому поводу Ямагата, превратились в аксиому для разработчиков стратегических планов Японии.

В начале 1894 г. выспевший нарыв прорвался. В марте этого года в Шанхае агентами корейского правительства был убит Ким. Китайские власти вернули тело Сеулу. Корейское руководство, в назидание потенциальным реформаторам, приказало разрубить тело Кима на куски. Это вызвало волну протестов в Японии, где было много людей, симпатизировавших Киму. Той же весной у японского правительства появился еще один повод для беспокойства. Лидеры тонхак, новой религии, приобретшей огромную популярность в южных провинциях Кореи, созвали под свои знамена крестьян и отправились маршем на Сеул, угрожая свергнуть существующий режим, несмотря на то что он осуществил некоторые реформы, направленные на облегчение жизни корейских бедняков. Тревога в Токио усилилась, когда король Коджон обратился к Китаю за военной помощью для подавления беспорядков внутри страны. Когда в июне около Сеула появились около 3000 китайских солдат, японские политические стратеги всерьез задумались над возможным ответом на эти события.

Во главе угла каждого из поступивших предложений было действие. С точки зрения японских лидеров, Китай, несомненно, нарушил Тяньцзинскую конвенцию, когда послал свои войска, не сообщив об этом предварительно Токио. Кроме того, тот факт, что слабая Корея вновь обратилась за помощью к разобщенному Китаю, в перспективе угрожал вмешательством России и Британии в дела полуострова. В ходе развернувшейся дискуссии со своим предложением выступил и японский консул в Корее. По его мнению, японцам следовало начать переговоры с целью заключения «соглашения, по которому Корея принимает японское покровительство, затем Япония берет на себя заботу о внутренней и внешней политике Кореи с целью достижения прогресса и реформ, ведущих к богатству и силе. Таким образом, мы, с одной стороны, превратим Корею в мощный бастион Японии, а с другой стороны, мы увеличим наше влияние и расширим те права, которыми пользуются наши торговцы»{192}. Вскоре японские лидеры объединились вокруг этого набора целей, и в конце весны 1894 г. они направили в Корею экспедиционные силы. После серии столкновений с китайскими войсками, Токио 1 августа 1894 г. официально объявил войну Китаю.

По мнению зарубежных наблюдателей, островная нация должна была одержать верх над континентальным гигантом. Наращивание военной силы, осуществленное Ямагата в 1890 г., хорошо подготовило Японию к войне. 16 сентября японцы разгромили китайских защитников Пхеньяна, а на следующий день победили в решающем морском сражении, произошедшем около устья реки Ялу. 21 ноября был взят Порт-Артур, 12 февраля 1895 г. у Вэйхайвэй был разгромлен китайский флот, после чего китайские адмиралы совершили