– Я знаю, ты заботился о них. Но брат не должен быть отцом своим братьям.

Она поцеловала его, и он посмотрел на нее. И, пожалуй, в нем был свет, да-да, она уверена, малая толика того давнего света.

– Что случилось?

– Аннели?

– Что?

– Как по-твоему, ты сможешь вести машину, на которой мы будем уходить?

Сперва ей показалось, она ослышалась.

– Сможешь?

– Я?

– Ты.

Однажды она помогла им сменить внешность и отвезла на ограбление. Позднее всегда предполагалось, что она будет ждать дома, но не участвовать.

Теперь он хочет, чтобы она участвовала, по-настоящему.

Она сядет за руль, как Феликс.

Аннели поцеловала его.

– Я?

– Да. Ты. Я серьезно. Ты же чертовски хороший водитель.

Она теснее прижалась к нему, засмеялась, поцеловала его.

Раннее утро, еще темно, уличные фонари освещали тротуар, тянувшийся меж трехэтажными жилыми домами Багармоссена, построенными в 1950-х годах. Проспав три часа в объятиях Аннели, Лео чувствовал себя вполне бодрым и отдохнувшим. Он нарочно припарковался поодаль и теперь, выйдя через безлистные кусты на пустынную игровую площадку, направился на задворки. Не хотел, чтобы Яспер увидел его, ведь всякий раз, когда перед домом паркуется автомобиль, тот пялится в кухонное окно, готовый удрать, если заявятся полицейские.

Лео набрал на кодовом замке черного хода четырехзначный код, надеясь, что его не поменяли. Глухой щелчок, и он вошел в дом, придержав закрывающуюся дверь.

Яспер детально спланировал свой отход, Лео знал. Напротив дома, за парковкой, начинался заказник Накка, один из крупнейших национальных парков Стокгольма, там, неподалеку от опушки, между двумя большими скалами, Яспер закопал пластиковый контейнер с одеждой, ножом, наличными, паспортом и пистолетом – береттой, купленной в Штатах тремя годами раньше и по частям переправленной на родину. Но сейчас он не сбежит, не вооружится, не спрячется. Оба помнили мощный удар, от которого Яспер рухнул на пол, с ненавистью, разочарованием, недоумением и печалью глядя на Лео.

Стены лестничной клетки выкрашены мерзкой зеленой краской. Лео осторожно подошел к двери, позвонил.

Он ничего не слышал, но не сомневался, что глазок в двери потемнел.

Постучал. Несколько раз подряд. Почтовая щель открылась.

– Что тебе надо?

– Поговорить.

– О чем?

– Открой дверь, черт побери!

Долгое время было тихо. В конце концов дверь открылась на всю длину цепочки.

– Покажи руки.

В щели между дверью и косяком мелькнули Ясперовы глаза, не испуганные, скорее неуверенные. Лео показал открытые ладони. Цепочка звякнула, дверь полностью открылась.

Коричневые брюки со стрелками. Бежевая рубашка. Свежевыбрит, волосы аккуратно подстрижены. Шесть тридцать утра, в такую рань Яспер обычно выглядел как неубранная кровать, Лео именно этого и ожидал, более того, ожидал увидеть человека сломленного и потерянного, а вовсе не лицо с легким румянцем на щеках.

Но неуверенность осталась. И правую руку он держал за спиной, словно показывая, что в ней кое-что есть.

Готов подставить горло. Готов нанести удар.

Лео вошел, и Яспер одновременно отступил назад, старательно сохраняя дистанцию – достаточно близко, чтобы иметь возможность атаковать, и достаточно далеко, чтобы избежать атаки противника.

– Тебе незачем бояться меня.

В ответ Яспер только мотнул головой.

– Яспер, положи эту хрень, которую держишь за спиной.

– Положить? Лео, ты и я… – Яспер сглотнул, чтобы смочить пересохшее горло, – …многовато знаем друг о друге.

– Но тебе незачем меня бояться.

– Да? Арсенал? Девять ограбленных банков? Центральный вокзал?

Шаг вперед. И опять Яспер сделал такой же шаг назад.

– Вдруг ты пришел… маленько подчистить? Может, вы с братьями решили окончательно прикрыть лавочку. Думаешь, я не понимаю, что в таком разе могу просто… сыграть в ящик? Сгореть, как пара башмаков.

Лео хотел было сделать еще шаг, но Яспер выставил вперед левую руку.

– Ни шагу дальше.

– На фига тебе нож? Брось его.

– Сними куртку.

Они стояли, оба соблюдая дистанцию. Лео снял кожаную куртку, поднял повыше, показал со всех сторон – мол, ничего там нет, ничего не спрятано.

– И ботинки.

Лео наклонился, расшнуровал их, поднял, поставил на полку для обуви рядом с надраенными черными ботинками, с виду новенькими. Армейские ботинки. Точь-в-точь как те, что он сжег, – только модель нынешнего года.

– Угостишь теперь чашкой кофе?

– Сперва закатай брюки.

Лео закатал и широко раскинул руки в стороны.

– Гляди: только носки да волосатые икры. Так как насчет кофе? А?

Неуверенность осталась. Яспер молча смотрел на него, словно не мог решить, что ему делать.

– Блин, Яспер… если б я хотел от тебя избавиться, наверняка бы не стал делать это у тебя в квартире. Верно?

Короткая пауза. Наконец Яспер кивнул, вытащил из-за спины руку, в которой оказался длинный, острый кухонный нож.

По короткому коридору они прошли на кухню, мимоходом Лео бросил взгляд в гостиную – алтарь исчез. Зеленый берет. Фото Яспера в форме на заключительных маневрах Норрландского полка морской пехоты. Брошюры. Штык. Все, что было так важно, исчезло. Только стол по-прежнему на месте, но теперь на нем ваза без цветов и подсвечник без свечей.

На кухне Яспер засыпал в фильтр кофе, Лео сел.

– Ладно. Зачем ты пришел?

– Просто хотел посмотреть, как у тебя дела.

– Ну и как?

Яспер улыбнулся, вернее самодовольно ухмыльнулся. Вот тут-то Лео и увидел. По другую сторону стола. На спинке стула. Тот же коричневый материал, что и на брюках. С эмблемой на правом рукаве, которая выглядывала из-под складки.

– Что это на тебе? И что за хрень висит на стуле? Лео кивнул на спинку стула, на френч, где прочел первые три буквы названия фирмы. “СЕК”. Он уже догадался, что они означают, что прячется под складкой, но не понимал, почему этот френч висит на кухонном стуле Яспера.

– Это мой.

Лео глянул сперва на френч, потом на Яспера.

– Твой?

– Да. Меня же выгнали с последней работы, верно?

– О’кей… ну, в таком случае… что ты там делаешь?