А в Париже Фульбер чуть не сошел с ума от ярости и горя, он был так зол на Абеляра, что тот опасался за свою жизнь. С несвойственным ему смирением Абеляр пришел к Фульберу и попросил прощения, виня в своем бесстыдном поведении «власть любви» и сокрушаясь, что «от начала рода человеческого даже величайшие мужи претерпевали из-за женщин величайшие невзгоды»{272}. Очевидно, что он согрешил — но разве Фульбер не понимал, что Элоиза тоже была повинна в случившемся?

Абеляр предложил канонику своеобразное решение проблемы: он женится на Элоизе, но тайно, чтобы в дальнейшем это не грозило его продвижению к вершинам церковной иерархии. Фульбер, ничем не уступавший в лукавстве философу, согласился.

Абеляр ликовал — принятое решение позволяло найти выход из затруднительной ситуации, не угрожая при этом его карьере. Радуясь в душе, он поехал за Элоизой, которая только что родила сына, названного Астролябий, и привез ее в Париж, намереваясь на ней жениться. Но к обоюдному ужасу Абеляра и Фульбера, Элоиза наотрез отказалась от брака, мотивируя свое решение тем, что это вынудит Абеляра к жертвам и повредит его карьере. Она цитировала Библию и античных философов, доказывая несовместимость брака с занятиями философией и утверждая, что философ не переносит «вопли младенцев, колыбельные нянюшек»{273}, не говоря уже о «постоянной грязи, которую разводят грудные дети»{274}. (Она даже не упоминала Астролябия, которого на время оставила у родственников Абеляра.)

Вольнодумная Элоиза предложила свою любовь свободно и без всяких условий в соответствии с философским идеалом Цицерона, и добавила, что она с большим удовольствием останется любовницей Абеляра, чем станет его женой. (Спустя годы все такая же дерзкая Элоиза говорила, что даже если бы ей предложил выйти за него замуж император Август, она предпочла бы остаться сожительницей Абеляра, чем стать императрицей при Августе.)

Абеляр, со своей стороны, хотел, чтобы узы брака навсегда связали его с Элоизой. «Я любил тебя безмерно и хотел сохранить навечно», — признавался он спустя годы{275}. Кроме того, он хотел умиротворить ее влиятельного дядю, который мог помочь ему подняться по лестнице церковной иерархии. В такой ситуации, когда потребности Абеляра полностью заслоняли потребности Элоизы, летом 1118 г. они сочетались браком. Во время церковной церемонии невеста рыдала.

Почти сразу же после этого Фульбер, как уже давно задумал, нарушил обещание хранить заключение брака в тайне. Элоиза, не хотевшая, чтобы репутация Абеляра хоть как-то пострадала, отрицала слова дяди. Фульбер пришел в ярость от упорного невнимания племянницы к ее собственным интересам, не говоря уже о его семье. Он обращался с ней так жестоко, что Абеляр вновь ее похитил и на этот раз спрятал в монастыре в Аржантее, выдав за новообращенную христианку.

Вскоре Фульбер узнал о том, что произошло. Он сделал ошибочный вывод, полагая, что Абеляр просто хотел избавиться от Элоизы. На деле же Абеляр регулярно ее навещал, и стремление его быть вместе с ней не ослабевало. Однажды, движимые безудержной страстью, они стали близки в трапезной, посвященной Непорочной Деве.

А тем временем в Париже Фульбер составлял план простой и жестокой мести. Он подкупил слугу Абеляра, и тот открыл дверь сообщникам каноника. Глубокой ночью эти наемники напали на Абеляра и, по его собственным словам, «жестоким и позорным способом, отрезали те мои органы, которыми я совершил осуждаемое ими деяние»{276}.

Известие о том, что философа оскопили, распространилось быстро. К утру, по собственным словам Абеляра, казалось, что «весь город» собрался у его дома, чтобы выразить сочувствие по поводу причиненного ему увечья. «Удивление, всеобщее оцепенение, стенания, причитания и рыдания», но прежде всего их жалость причиняла ему большие страдания, чем физическая боль. «Все будут на меня показывать пальцами, всячески обо мне злословить, я стану чудовищным зрелищем», — жаловался он{277}.

Раненый мужчина с трудом добрался до бенедиктинского монастыря в Сен-Дени, пригороде Парижа. Абеляр не простил Фульбера и его сообщников: он преследовал их по закону через суд, пока каждый не понес суровое наказание. Его вероломному слуге и подручным Фульбера, которые его кастрировали, выкололи глаза и отрезали гениталии. Всю собственность Фульбера конфисковали. Абеляр наказал даже Элоизу, заставив ее принести монашеские обеты, хоть у нее не было ни призвания, ни склонности к монашеству.

Друзья и родственники Элоизы просили ее отказаться от столь серьезного шага. Она была еще подростком, но уже стала матерью — как же ей было навсегда уйти от мира в монастырь? Но Элоиза ужаснулась и пришла в ярость, когда узнала о причастности ее дяди к оскоплению Абеляра, всепоглощающей любви к которому она оставалась верна. Элоиза поразила родственников, твердо заявив, что любит Абеляра сильнее, чем бога. После этого — поскольку Абеляр хотел, чтобы она стала монахиней, — Элоиза подошла к алтарю и сквозь слезы прочитала наизусть монолог Корнелии, который та произнесла перед тем, как убить себя после смерти своего мужа, Помпея: «Мой благородный супруг, брак тебе так мало нужен, зачем я беду навлекла, мечом зависшую над твоей головой? Преступница я потому, что, брак заключивши с тобою, я горе тебе принесла! Прими же теперь в искупление то наказанье, что я на себя наложу»{278}. Искупая утрату Абеляром гениталий и гордости, Элоиза принесла в жертву свою свободу и свое будущее.

После оскопления Абеляр не общался с Элоизой десять долгих лет. Он вернулся к преподаванию философии и к работе над философскими трактатами. И вновь этот надменный человек столкнулся с врагами среди священнослужителей и так обидел монахов, с которыми жил в Сен-Дени, что ему пришлось покинуть обитель бенедиктинцев, хоть формально он продолжал зависеть от аббата. Абеляр в одиночестве обосновался на берегу реки Адюсон в Шампани и стал вести жизнь отшельника. Но вскоре преданные ученики разыскали его там и из камня и дерева построили часовню, впоследствии получившую название Параклет, что значит «утешитель».

В 1125 г. Абеляр был назначен аббатом монастыря Сен-Жильдас в Бретани. После переезда туда ему пришлось общаться с распутными монахами, которые содержали сожительниц и считали монастырь собственной феодальной вотчиной. Монахи презирали и третировали нового настоятеля и несколько раз даже пытались его убить. Они подсыпали яд в освященное вино, которое он пил во время святого причастия. Потом они отравили его ужин, но слуга, который первым пробовал блюда, предназначавшиеся аббату, скончался на месте, тем самым предупредив Абеляра о грозившей ему опасности. В конечном итоге философу удалось выжить лишь благодаря вооруженному вмешательству симпатизировавшего ему местного дворянина.

А в Аржантее Элоиза, ставшая монахиней вопреки собственному желанию, постоянно вспоминала Абеляра. С годами она повзрослела, другие монахини относились к ней с уважением, хоть многих из них вопросы веры заботили так же мало, как и ее. Элоизе не исполнилось еще и тридцати лет, когда она стала аббатисой своего монастыря.