– Сами почитайте, – протянул документофицер. – И чего?

– Беатриса – женское имя, – стояла яна своем.

– Здесь «Беатрис», без «а» на конце.

– Все равно, это не для кобеля название.

– Про писателя по имени Эрих Мария Ремаркслышали? – неожиданно спросил таможенник.

– Да, – изумилась я. – Но причем тут автор культовых романов «Три товарища» и «Триумфальная арка»?

– И кто он, мужик? – не успокаивалсяофицер.

– Конечно.

– А имечко «Мария» при чем? Оно бабье!

– Ремарк взял его в память о своейматери, – начала было объяснять я, но таможенник воскликнул:

– Забирайте груз, и точка! Имя тут неиграет роли, назваться можно хоть табуреткой.

– Не хочу, – честно призналасья. – Отправляйте его назад.

– Это невозможно.

– Почему?

– Здесь зал прибытия.

– Как прилетел, так и улетит, –обозлилась я. – Грузите его обратно в самолет!

– Ишь какая хитрая… – растерялхолодную официальность парень. – А билет? Документы? Его переоформитьнадо, а в мои обязанности подобная хрень не входит!

– Что же делать? – растерялась я.

– Хватай чудище, волоки в зал отлета, оплачивайрасходы или выводи его за пределы аэропорта и кидай в лесу. Мнефиолетово! – заорал офицер. – Груз выдан, и чао какао! Не мешайостальным. Эй, как тебя там, с тележкой, вези свое добро.

Я вновь потеряла дар речи. И тут «пони»подошел ко мне и… поставил передние лапы мне на плечи. Из-под черных волосглянули два коричневых глаза, потом монстр разинул пасть и живо облизал моелицо розовым языком. Пес явно пытался продемонстрировать дружелюбие, на егоморде появилось некое подобие улыбки. Он словно говорил: «Прости, мама,незадача вышла. Да, я большой, но ведь не виноват в этом. Люблю тебя от всегосвоего шнауцерова сердца!»

Ужас прошел, я погладила гиганта по голове,почувствовала, что шерсть его нежнее шелка и больше напоминает пух цыпленка,чем собачью шкуру, и сказала:

– Пошли, Муся, не оставлять же тебя тут.

С некоторым трудом я запихнула Мусю на заднеесиденье (на переднее он не влезал). Клетку-перевозку я в припадке щедростиподарила носильщику. Конечно, я понимала, что короб стоит немаленьких денег, носкажите, пожалуйста, коим образом засунуть его в легковой автомобиль? Легчепоступить наоборот: вкатить машину в пластиковый куб.

Парень с тележкой очень обрадовался презенту.

– Супер! – пришел он ввосторг. – Давно сарай на даче поставить хотел.

Я лишь вздохнула, устраиваясь за рулем.Надеюсь, я поступила правильно. А правда, что было делать? Ну не выкидывать жеМусю? Кстати, имя совершенно не подходит цвергу-переростку, его следует зватьиначе. Ладно, Дана подыщет питомцу другую кличку. А кстати, интересно, почему вдоме у подруги никто не берет трубку? Я набирала номер раз десять, не меньше!Хотя Данка небось приняла таблетки от мигрени и сейчас спит. А Жозя хлопочет ввольере, занимается любимыми птичками.

– Надеюсь, тебя не стошнит? –спросила я у Муси и завела мотор. – Однако день почти прошел, я провела натаможне кучу времени! Просто с ума сойти!

Свернув на улицу, где находился домГарибальди, я ощутила тревогу. Что-то случилось! На дороге стоит «Скораяпомощь», чуть поодаль маячит «козлик» с надписью «Милиция», а вокруг толпятсяместные жители – кто в байковом халате, кто в ватниках и калошах (последние,похоже, прибежали с огорода, бросив копать картошку). Тревога смениласьстрахом: что способно отвлечь российского пейзанина от сбора любовновыращенного корнеплода? Картофель – это наше все!

Я выбралась из автомобиля и бросилась к дому.

– Нельзя! – остановил меня юныйлопоухий сержант.

– Я живу тут, – буркнула я и,отпихнув его, влетела в дом.

По коридору плыл резкий запах сердечныхкапель. Ноги принесли меня в гостиную, я с облегчением увидела совершенно живуюи здоровую Жозю, сидящую на диване.

– Ой, слава богу, все в порядке! –воскликнула я. – Зачем окно открыла? Простудишься!

И тут из сада донесся незнакомый голос:

– Давай жесткие носилки! Куда на переломмягкие припер?

Одним прыжком преодолев полкомнаты, яочутилась у подоконника и высунулась наружу.

Около кучи цветных тряпок сидела на корточкахженщина в синей куртке, спину которой украшала надпись «Скорая помощь». Рядомстоял полный лысый милиционер, фуражку он держал в руке. Чуть поодаль маячилпарень с носилками и несколько местных мужиков, которых, очевидно, позвали напомощь.

Мне понадобилась пара секунд, чтобы понять:груда цветных тряпок на самом деле Данка, прикрытая сшитым из кусковразномастной ткани одеялом.

– Она умерла! – закричала я.

Доктор подняла голову и с чувством произнесла:

– Типун тебе на язык!

– Вы кто? – сурово осведомился мент.

– Ее подруга, тут в гостях. Чтослучилось?

– Подождите, сейчас отправим пострадавшуюв больницу и вас опросим, – пообещал участковый.

– Куда увозят Дану?

– Минуту, все сообщу, сядьтеспокойно, – приказал милиционер.

Я безропотно послушалась и плюхнулась околоЖози. Старушка прижалась ко мне и задрожала.

– Ты видела происшествие? – спросилая.

Жозя замотала головой:

– Я ничего не знаю! Чистила клетку, аДана спать пошла. У нее мигрень случилась, она в таких случаях всегда пододеяло заползает и сутки не спускается.

Трясясь и шмыгая носом, Жозя продолжаларассказ. Я не перебивала старушку, подумав: в данной ситуации ей лучшевыговориться.