– Антону мать сказала, что его прадедизменял жене с родней Кирюхи, с Галкой Андреевой. Болтают, Андреева еще тапрошмандовка была и пьяница в придачу, местный батюшка даже в церковь бабу непускал. Да только покойники они все давно, правду не узнать. Ну Антон и решилза честь семьи постоять! Накинулся спьяну на Кирюху с воплем: «Твоя прабабкаАндреева б…!»

– Достойное поведение, – мрачноотметила я.

– Уроды, – отмахнулся Глеб.

– Вот видите! – подскочила я. –А Дана тут многим насолила – денег в долг никому не давала. А еще…

– Что? – оживился участковый.

– Ничего, – ответила я.

Не стоит пока говорить про Настю и письмошантажиста. Дана непременно поправится, вернется в Евстигнеевку, ей сплетни ник чему. А то еще начнут шептаться: «Гарибальди денег пожалела, вот училка впетлю и полезла».

Позвякивая чашками, в гостиную с подносом вруке приковыляла Жозя.

– Какао кончилось, – объявилаона, – пустая банка стоит.

Я вскочила, взяла у старушки ношу, поставилана сервировочный столик и спросила:

– Жозя, к вам никто не заходил?

– Когда? – деловито осведомиласьстарушка.

– Утром или днем.

– Нет, мы гостей не ждали, –отметила Жозя.

– Но, может, они все же прошли? Тайком? –настаивала я. – Ты возилась в вольерной, там шумно, могла не услышать, какчеловек прошмыгнул в дом.

Пожилая дама распахнула поблекшие глаза.

– Вилка, с какой стати людям сюда лезть?У Даны мигрень, а я занята!

– Вы не запираете входную дверь! Мне Данавчера об этой вашей милой привычке рассказала, – не успокаивалась я.

– Забываем, – со вздохом подтвердилаЖозя. – Но здесь ведь спокойно! А после того, как Данка обнародовалаинформацию про камеры, к нам без спроса никто не совался… Ой, господи! Людидобрые! Это кто? А-а-а!

С нестарческой прытью, очень споро Жозябросилась к дивану и села за спинку.

– Медведь! – заорал Глеб. –Черт, я табельное в сейфе оставил!

– Успокойтесь, это Муся! – не сумевскрыть раздражения, воскликнула я. – Совсем про него забыла, оставилаодного в машине, как он только наружу выбрался…

– Кто? – хором спросили Жозя и Глеб.

– Собака, – пояснила я. – Данаее через Интернет заказала, попросила меня малыша из аэропорта доставить. Самаиз-за мигрени не могла сесть за руль.

– Хорош щеночек… с полтонныкусочек… – пробормотал участковый и на всякий случай перекрестился.

– Вместо Линды собачка? –обрадовалась Жозя. – Очень симпатичная Муся. Вот только чем ее кормить?

– Ну… наварить ведро каши, –предложил Глеб и, вспомнив о служебном положении, повернулся ко мне: – Оставьтесвой адрес и телефон.

– Зачем? – Я решила проявитьбдительность.

– На всякий пожарный случай, –забубнил участковый, – вдруг чего… в ближайшие дни понадобитесь… хотя…думаю, нет. Дело ясное, несчастный случай, но… для порядка…

– На всякий пожарный случай я останусьздесь до возвращения Даны, – отрезала я. – За вещами только смотаюсь.

– Не надо, солнышко! –запротестовала Жозя. – Ну и ерунда тебе в голову взбрела…

– Одной тебе тяжело, – ответилая, – дом большой, за продуктами ездить надо.

– Я заплачу Зине, домработнице, онапритащит, – хорохорилась Жозя, – не хочу тебя напрягать.

– Я давно собиралась пожить на даче.

– А работа? Отсюда далеко ездить, –сопротивлялась старушка.

– Мне не надо ходить в офис. Если решуначать новую книгу, займусь рукописью тут.

– Семья обозлится на тебя, –выдвинула новый аргумент Жозя.

– Я одинокая, с мужем развелась, детейнет.

Пожилая дама беспомощно заморгала.

– Тебе нельзя оставаться одной в огромномдоме, – сказала я. – Мало ли что случиться может? Потом я передДанкой не оправдаюсь. Или птичка какая заболеет, как ее к ветеринару везти?

– Действительно, – кивнула Жозя.

– Теперь еще и Муся появился, –напомнила я. – Его надо кормить, выгуливать. Впрочем, если по каким-топричинам ты не хочешь меня видеть, только скажи, я мгновенно уеду. Но на своеместо пришлю другого человека.

Жозя вздрогнула и кинулась ко мне сраспростертыми объятиями.

– Вилка! Я очень люблю тебя! И тыабсолютно верно подметила: одной мне страшно. Просто я не хочу превратиться вобузу. У молодых своя жизнь, интересы, карьера, свидания, а здесь паси чужуюбабку…

– Во-первых, ты мне непосторонняя, – возразила я. – А во-вторых… я не намерена бегать навстречи с мужчинами и просто мечтаю провести время в покое деревенской жизни.

– Ну так, значит, договорились,бабоньки! – подвел итог Глеб.

Ночью мне не спалось. Сначала почему-то,несмотря на пышущие жаром батареи, меня бил озноб, потом, наоборот, сталодушно, воздух будто исчез из комнаты.

Я встала и распахнула окно. Нет, все-такихорошо жить за городом. И ведь у меня имелась подобная возможность! Может, надобыло закрыть глаза на некоторые обстоятельства, простить Олега, перешагнутьчерез обиду, ложь, забыть предательство и оставить все как есть? Что явыиграла, закусив удила? Одиночество? По телу пробежал сырой ветерок. Язахлопнула раму, потом осторожно приоткрыла дверь и, не надев тапочки, босикомпошла на кухню. Если сон покинул вас, бесполезно ворочаться под одеялом. Лучшевыпить какао.

Стараясь не шуметь, я порылась в шкафчиках накухне, но так и не обнаружила банку с порошком. Потом засунула нос вхолодильник. Ну надо же! Молока тоже нет! Однако странно, что у Даны неоказалось в запасе пакета, она постоянно пьет молоко. И тут мне вспомнились ееслова: «Оборудовала себе спальню в мансарде и там же некое подобие кухонькиустроила».

Я на цыпочках пошла к лестнице. Уж там-то, вличных покоях хозяйки, точно найдутся и пакеты с молоком, и банка с какао.