От осознания собственной беспомощности оно раздирало когтями пуховое одеяло.

– Белль! – стонало Чудовище. – Не оставляйте меня! Пусть вы никогда не полюбите меня, и проклятье не спадет до конца моих дней! Я просто хочу, чтобы вы были рядом.

С этими словами он уткнулся лицом в одеяло. Сквозь полуприкрытые веки Белль на секунду показалось, что лапы Чудовища стали похожи на человеческие руки. И она снова потеряла сознание.

На следующее утро солнце, как обычно, осветило замок и его окрестности. Но Белль была так слаба, что не смогла встать. Весь день она неподвижно лежала в кровати. И только легкое, едва различимое дыхание и чуть заметное трепетание простыни на ее груди, говорили о том, что жизнь в ней еще теплится.

Белль пролежала без сознания до самого захода солнца. В пустой столовой часы пробили семь раз. Свечи погасли, и замок погрузился во тьму.

Все это время Чудовище металось взад и вперед в своем убежище, от бессилия царапая себя до крови. Что же сделать, чтобы вернуть Белль к жизни?

Когда спустились сумерки, Чудовище вышло в сад. Там, в огромном цветнике, разворачивая душистые бархатные лепестки, распускались молодые бутоны. Он выбрал самую красивую розу и осторожно сорвал ее.

Ночью, когда сил держаться вдали у него больше не осталось, Чудовище тихо вошло в комнату Белль и село у ее кровати. Оно долго смотрело на нее печальными глазами. Затем нежно погладило лапой ее лоб. От его прикосновения Белль проснулась. Ее веки затрепетали, и она пришла в себя. Чудовище положило только что сорванную розу поверх одеяла и сказало:

– Я разрешаю вам в последний раз увидеться с семьей.

Белль недоверчиво поглядела на него.

– Это правда? Или вы говорите это, чтобы помучить меня?

– Даю вам день, не больше. Вы отправитесь домой на рассвете.

Белль приподнялась с кровати. Глаза ее снова засияли, а щеки порозовели.

– Тогда мне нужно собираться! – воскликнула она. – Боже, как я голодна!

С радостными криками Тадумы втащили в комнату блюдами с фруктами. В спешке они спотыкались друг о друга, рассыпая апельсины и яблоки, которые катились во все стороны.

Чудовище подошло к аметистовому бассейну и опустило в воду лапу. И потом снова вернулось к Белль.

– Дайте вашу руку, – приказало оно.

Белль подняла обе руки.

– Какую?

– Неважно… любую! Левую…

– Уж не собираетесь ли вы подарить мне кольцо? – удивилась девушка.

– Не могли бы вы немного помолчать? – вздохнуло Чудовище и вложило в ее левую руку хрустальный флакон, висевший на коралловом ожерелье. Внутри флакона кружились крошечные золотые огоньки.

Чудовище посмотрело ей прямо в глаза.

– Вам известны целебные свойства этой воды. Если с вами что-нибудь случится, если вы будете ранены…

– Ничего со мной не случится, – перебила его Белль.

– Белль, если вы не вернетесь…

– Знаю, вы убьете меня и всю мою семью.

– Нет, тогда умру я, – ответило Чудовище, опустив голову.

– Я буду здесь в семь часов, – пообещала девушка.

На рассвете, оседлав Альцесту, Белль покинула замок. Галопом мчалась она по лесу. Ее красный плащ развевался на ветру, голову венчал обруч в виде коралловой ветви. Деревья послушно расступались перед всадницей и снова плотно смыкались за ней.

Волнение, с которым Белль приблизилась к своему дому, не поддавалось описанию. Она быстро спрыгнула с лошади, бросилась в двери, торопливо и радостно застучала в нее.

В ответ не раздалось ни звука…

Обойдя дом, Белль заметила наспех заколоченные окна. Сердце в ее груди забилось в панике… Что все это значит?

Она снова подошла к двери, чтобы постучать, но отпрянула назад, так как заметила пару настороженных глаз, следивших за ней в щель между досками.

– Кто там? Предупреждаю, мы вооружены! – услышала она голос, доносившийся из запертого дома.

Белль не верила своим ушам. Как же так? Неужели это Жан-Батист, всегда такой тихий и спокойный, говорил с ней таким угрожающим тоном? Ошеломленная, она скинула капюшон и крикнула:

– Это я, Белль!

За дверью послышались радостные крики. Потом до нее донеслись звуки отодвигаемой мебели. Дверь приоткрылась, кто-то схватил ее за руку и быстро втащил в дом. К чему такие предосторожности, гадала Белль.

Перед ней стояли ее братья, вооруженные до зубов. Тристан первым бросил ружье и заключил ее в свои объятия.

– Я знал! Я говорил, что ты жива!

Затем настала очередь Максима и Жана-Батиста, которые тоже крепко обняли Белль.

– Дорогая сестра!

Белль едва успевала отвечать на их приветствия. Оглядевшись, она увидела, что дом теперь больше похож на крепость, к двери придвинут сундук, окна забиты.

– Ну и беспорядок у вас! – посетовала она, снимая плащ и вешая его на крюк у входа. – Не дом, а крепость на осадном положении! Что тут происходит?

Тристан печально опустил голову.

– Спроси лучше у Максима.

– Замолчи и ступай на свой пост! – резко оборвал его старший брат.

– На мой пост ? Ты что, возомнил себя генералом?

– Ну вот… Только не начинайте снова, – вздохнул Жан-Батист, укоризненно глядя на братьев.

– Перестань его защищать! Тебе самому так страшно, что ты тайком пьешь вино, чтобы набраться храбрости. Я сам это видел! – ответил ему Тристан.

Жан-Батист побагровел от гнева.

– Так ты считаешь меня трусом?!

Почувствовав, что недалеко и до беды, Белль поспешила вмешаться.

– Да что с вами такое? С ума вы, что ли, все посходили?

– Похоже на то, – уныло признал Жан-Батист. – После твоего отъезда у нас… возникли некоторые трудности с деньгами. И сейчас мы ждем «приятелей» Максима…

Он обернулся к брату, но тот внимательно разглядывал плащ Белль, застежка которого была усыпана великолепными рубинами.

– Не волнуйся, Белль. Все будет хорошо, обещаю. Мне кажется, я знаю, что делать. А ты пока иди, поздоровайся с сестрами!

Поднявшись наверх, Белль услышала голоса, доносившиеся из их комнаты.

– Нужно бежать! – говорила Анна. – Пока Максим не продал нас в рабство за долги!

– О! Я этого не переживу, – простонала Клотильда. – Плыть на ужасном корабле, с потными матросами…

– Они заставят нас мыть трюм, – добавила сестра.

– Придется признаться, что мы ничего не умеем, да еще и страдаем от морской болезни!