— Зато у тебя в жизни наступят огромные перемены. И все не клучшему. Нет, — подытожила Денисия, — по-любому признаваться банкиру нельзя.Тайну его подслушала, на ус намотай и помалкивай до лучших времен. Кудаспешить? Кто знает, что завтра будет? Как говорил Ходжа Насреддин, завтра илипадишах умрет, или ишак сдохнет, или со мной что-нибудь приключится. Может,твоего банкира на днях паралич разобьет, может, ты станешь юной вдовой.

Короче, Зойка, если клянешься держать рот на замке, безвсякого раритета пойду на свидание к Сашке.

Зойка, презрительно дернув плечом, процедила сквозь зубы:

— Теперь без тебя обойдусь. Сама пойду и плевать я набанкира хотела. Пускай делает со мной все, что хочет, я его не боюсь.

Денисия вздохнула, с жалостью головой покачала и приняласьувещевать:

— Глупая ты глупая. Эка невидаль, банкира она не боится.Зато Сашку потерять боишься. Если выследит банкир, куда ты ушла, считай — иСашка все знает. Ты же год с лишним парня морочишь. Ждать обещала, а самабегом, вприпрыжку замуж. Ах, влюбилась! Ах, разлюбила! А Сашка верит, невестойсчитает тебя, на мобилу звонит, письмами с фронта забрасывает, строчит стихи олюбви… Эх ты, стерва! — в сердцах заключила Денисия.

Зойка взвыла, хватая сестру за руки, и лихорадочнозашептала:

— Я не стерва, не стерва, я люблю его, по-сумасшедшему еголюблю, но кто виноват, что он нищий?

Я денежки собираю. Сашка придет с войны, брошу банкира,уедем туда, где он нас не найдет. Квартиру купим, машину купим, детей родим.Клянусь, Денька, все так и будет.

Болью и ревностью Денисию обожгло. Она яростно вырвалась изцепких рук Зойки и зло отрезала:

— Ну так и молчи, если есть ради чего.

— Хорошо, — решительно согласилась Зойка. — Буду молчать. Ужнедолго осталось. Зато потом всем о подонке так раззвоню, что мало ему непокажется, а пока буду молчать. Скоро Сашка с войны придет, через год, воттогда этой мрази все слезки мои отольются. Так опозорю его через Пыжика. Пыжикза информацию эту еще и приличные денежки выложит.

Мстительный задор в глазах Зойки вдруг мгновенно угас. С испуганнойрастерянностью она уставилась на сестру и с мольбой вымолвила:

— Денька, ты пойдешь на свидание?

— Пойду, — отворачиваясь, сердито буркнула Денисия.

— Без раритета пойдешь?

— Сказала же…

Зойка радостно взвизгнула:

— Какая ты у меня бескорыстная!

— Почему бескорыстная? — удивилась Денисия. — Ты же обещаламолчать.

— Да-да, конечно, — подтвердила Зойка"

— Тогда вези меня домой. Я устала.

Нет, этой ночью ей не работалось. Да и сколько там до утра —вот-вот рассвет. Денисия решительно отодвинула от себя старофранцузскийсловарь. Какой уж тут перевод. Из головы не шла таинственная история сбанкиром.

"Что же Зойка могла подслушать? Любопытно до жути. ДажеСашка Гусаров на второй план отошел.

Кстати, за этим банкиром забыла спросить, когда Александрприезжает".

Денисия зевнула: «Зеваю, а спать не хочется. Телевизор, чтоли, включить?»

Ночной канал демонстрировал грудастую деву, та неплохо пела,но пошло ухмылялась и преотвратнейше трясла тощей задницей. Денисии непонравилось, но выключать телевизор она не стала. На диван прилегла, нераздеваясь, пледом укрылась и задумалась.

Обо всем. О Сашке (как он там?), о банкире (гад настоящий),о Зойке (нет от нее покоя), о Степке (до смерти пирожки надоели), о Федьке(завтра снова придется топать в гостиницу, дежурить за нее, что тоже не сахар),о Пыжике (надо к нему забежать)…

В последней мысли мелькнул пижон. Перед ним почему-то былостыдно, под ложечкой заныло чувством вины… А потом Денисия отрубилась. Незаснула, а именно отрубилась: вот она была и.., нет ее, труп — хоть из пушекпали, не разбудишь.

Проснулась так же мгновенно, как и заснула. Обнаружила себяуткнувшейся лбом в спинку дивана — вот почему тяжело дышать. И тут ее словнотоком прошило: голос! Знакомый голос прямо над ухом!

Замерев от ужаса и не решаясь отлепить от спинки дивана лоб,Денисия лихорадочно размышляла: где она слышала этот голос, чей он?

Будто обухом по голове сознание выдало ответ: пижон! Егонебрежные интонации, словно принуждают беднягу, словно не по своей охотетрещит.

А пижон трещал, ох как трещал! Быстро и вдохновенно говорилчто-то там про какие-то трудности, про права и прочие дела…

«Да на кой мне его проблемы? — рассердилась Денисия. — Ивообще, как он сюда попал? Как нашел меня? Как в квартиру вошел?»

— Так ты следил за мной, наглец! — гневно закричала она и,вскочив с дивана, наткнулась глазами на холеную физиономию пижона.

Он хитро улыбался и обещал:

— Думаю, это будет для вас приятной неожиданностью.

Пижон пялился на нее с экрана телевизора, точнее, на экране.Это событие Денисия восприняла как еще большее чудо.

«Так вот где я его видела, — прозрела она. — Это же модный тележурналистМатвей Аронов. Чуть ли не каждый день крутят по ящику его программы, а онкочует из одной в другую: из развлекательной в политическую и обратно. Вон оночто! Оказывается, телезвезда мой пижон!»

Долго млеть от прозрения Денисии не пришлось — позвонилаФедора, гаркнула в ухо:

— Денька, ты не забыла, что сегодня дежуришь за меня вотеле? На тебе пятнадцать номеров и три вип-персоны. Не забыла?

На экране возник знаменитый правозащитник Эльдар Валев — каквсегда, элегантен, одет с иголочки. Он и был приятной неожиданностью, обещаннойтелезрителю Ароновым.

— Нет, про дежурство я не забыла, — не отрывая жадноговзгляда от Валева, ответила сестре Денисия, — но это еще вопрос. После обедаточно тебе сообщу. Так что слишком там не расслабляйся.

— Чума-а-а-а, — капризно пропела Федора и исчезла изоглохшего уха.

Потом в это бедное ухо залезла Степка со своими чебуреками:очень интересовалась она вчерашней торговлей. Потом позвонила Зойка, но неуспела открыть и рта.

— Сашка когда приезжает? — с ходу спросила Денисия и, чтобылучше слышать, выключила телевизор, невзирая даже на Валева.

Зойка вздохнула:

— Пока не знаю сама. Он на днях должен мне сообщить. Я длянего специально отдельную мобилу купила, только редко он мне звонит.