И это при всем его (многообразном) знании женскогоматериала. Впрочем, именно знание это и послужило капканом. Другой бы, менееопытный, вряд ли странность в девице заметил.

Дальше — хуже. Несколько дней спустя, спеша по делам, Матвейснова увидел девицу в окно своего авто. Она мерзла. В обтрепанном старомодномприкиде топталась у памятника — довольно жалкое зрелище. Вывод напрашивалсяодин: проезжай мимо — смотреть не на что. Но Матвею показалось странным, что онтак часто на нее натыкается. Действительно, в мегаполисе в течение шести, отсилы десяти дней уже пятая встреча. Мелькнула глупая мысль: «А если этосудьба?»

Матвея передернуло. Он себя обругал:

— Типун на язык! Кто она и кто я? Между нами пропасть,бездна.

Но почему-то подумалось: «Даже имени ее не знаю».

И нога упала на тормоз. Он заспешил. «Черт, развернутьсянельзя, можно только остановиться, но не возвращаться же мне пешком».

Сам не зная зачем, Матвей выскочил из авто, пошел, побежал,опасаясь, что девица уйдет — от памятника он успел прилично отъехать.

Чебуречница не ушла. Одиноко стояла, озираясь по сторонам.Матвей догадался: «Кого-то ждет». Заметив его, она слегка растерялась, нопризнала, кивнула и.., отвернулась.

Матвей такого приема не ожидал. Но упрям — завернул запамятник, с другой стороны зашел:

— Привет!

— Здрасте, — равнодушно кивнула она и.., опять отвернулась,даже досадливо сморщила лоб.

«Капризничает, — решил он. — Делает вид, что гордая». Матвейдернул ее за рукав и спросил:

— Как зовут-то тебя?

Она сердито оглянулась:

— Зачем вам?

Матвей напомнил:

— Мы же были на «ты».

Ее тонкие брови поползли вверх:

— Разве?

Он потерял терпение:

— Ну хватит прикидываться, мы знакомы. Даже более чем.Осталось друг другу представиться. Кто я — ты знаешь. Я тоже знаю кое-что отебе.

В ее взгляде промелькнул интерес:

— И что же?

Матвей ухмыльнулся:

— Ты продаешь пирожки, в гостинице номера убираешь, впромежутках учишь старофранцузский…

На языке вертелось: «И порой неплохо трахаешься, если маловокруг людей». Однако, вспомнив прошлую встречу, Матвей не решился девицу злитьи закончил вполне прилично:

— Короче, ты весьма необычная особа. Так скажешь, как тебязовут?

— А разве я не представилась?

— Сама знаешь, что нет.

Она усмехнулась:

— Что ж, так и быть, скажу. Меня зовут Денисия.

— Денисия?

— Да.

Матвей зачем-то хулигански присвистнул:

— Фю-ють.

— Что — фьють? — спросила она.

— Очень красивое имя.

Девица удивилась:

— Вы находите?

— Слушай, хватит, давай на «ты», — рассердился Матвей.

— А зачем? Думаете, мы еще встретимся?

Он внимательно всмотрелся в ее лицо и наконец заметил накрасивом высоком лбу дурацкую, слишком короткую челочку.

«Раньше ее не было», — вспомнил Матвей и, не удержавшись,спросил:

— Зачем ты челку отстригла?

Она вспыхнула:

— Что, не идет?

Матвей улыбнулся:

— Да нет, ничего. Ты с ней озорная.

Подумав, он добавил:

— Но все равно необычная.

Надо было уходить, да и спешил он. Однако первая ушла она.

Загадочно взглянула на него, обронила:

— Это вы еще не все про меня знаете. Не удивляйтесь, еслизавтра встретите меня, к примеру, на приеме у посла Франции, — и убежала.

Матвей проводил ее растерянным взглядом и увидел, какповисла Денисия с криком восторга на крепкой шее гиганта:

— Сашка-а-а! Долгожданный мой! Мой родно-ой!

— Ну, здравствуй, любимая! Здравствуй, невеста! — прозвучалв ответ густой бас. — Заждалась? Не я опоздал, поезд подвел.

Гигант подхватил Денисию на руки и закружил, закружил,закружил… Их губы слились в поцелуе.

«Значит, его ждала. Значит, он и есть жених. Спецназовец, неиначе», — подумал Матвей, одновременно испытывая и уколы ревности, и комплекснеполноценности.

Еще бы, пигмеем он почувствовал себя рядом с этим огромнымпарнем: у гиганта имелось то, чего не хватает многим мужчинам.

«Такую комплекцию ни за какие бабки не купишь», — с завистьюотметил Матвей, наблюдая пылкую встречу влюбленных.

Несомненно, влюбленных. Уж в чем, в чем, а в этом Матвейразбирался. Вдруг горько стало ему.

Спрашивается, с чего?

Уже в машине он набрал номер французского посольства ипоинтересовался, будет ли там прием, и если будет, то когда. Ему ответили, чтобудет завтра вечером. Матвей обмер: «Ну и дела…»

Но, поразмыслив, он пришел к выводу, что никаких дел как рази нет: просто девчонка случайно узнала о приеме в посольстве и ему сказануладля шика. Цену себе набивает.

Сделав такой вывод, Матвей тем не менее принял все меры,чтобы попасть на прием. Когда же среди политиков, дипломатов и прочих гостейпромелькнул ее до неузнаваемости изменившийся образ, Матвей подумал: «Вот тебеи Денисия. И с послами чирикает, и пирожками на вынос торгует. Мата Хари, неиначе».

Во все глаза он смотрел на чебуречницу и с удивлениемконстатировал, что она красива. С собранными в сложную прическу волосами, вструящемся по статному телу платье — даже ослепительна. Во всяком случае, такему показалось.

Очень хотелось к ней подойти, но Матвей заробел. Спрашивается,с чего? С послами по-французски говорит, но дала же ему в отеле. И потом, вавто, тоже дала безропотно, так ему ли робеть?

«Сам черт ее не разберет, эту Денисию, — потягивая чудесноефранцузское вино, подумал Матвей. — Может, она извращенка? Платье на нейбешеных бабок стоит, не говоря о бриллиантах, так зачем пирожками торгует? И вотеле прислуживает…»

Когда она его все же заметила, Матвей напрягся: признает илине признает. Взгляд красавицы равнодушно скользнул по его лицу.