— Я пожираю не только колдунов, но и их магию. На такоеспособно лишь существо из первозданного Хаоса. Попробуй-ка, сунься!

— Из Хаоса? Ты сказал, из первозданного Хаоса?

— Ага. Против такого не устоит никто.

— Кроме Владыки Хаоса, — парировал я исосредоточил все внимание на определенных точках внутри своего тела. Тяжкаяработа. Чем быстрее делаешь это, тем болезненнее ощущение…

Снова послышался звук, похожий на бренчание жести.

— И каковы шансы, что сюда вздумает явиться ВладыкаХаоса? — презрительно спросил Скроф.

Мои руки стали удлиняться, я наклонился вперед, рубашкалопнула у меня на спине. Кости лица зашевелились, грудь стала надуваться ирасширяться…

— Достаточные, — произнес я, когда превращениеокончилось.

— Вот дерьмо! — пробормотал Скроф, когда яперешагнул черту.

Некоторое время я постоял у выхода из пещеры. Левое плечоболело, правая нога ныла. Если бы я сумел обуздать боль до обратногопревращения, большая ее часть исчезла бы после анатомической перестройки.Однако это само по себе забирает уйму сил и энергии, а двойное превращениепосле стычки с Хранителем вовсе измотало бы меня. Итак, я отдыхал в пещере,куда вел жемчужный тоннель, и созерцал перспективу.

Далеко внизу и слева простиралось ярко-синее, очень бурноеморе. Волны с белыми гребнями бешено обрушивались на серые прибрежные скалы,порывы ветра разносили брызги. В просвете между облаками виднелась радуга.

Прямо передо мной лежала искореженная, изрезанная трещинамидымящаяся земля, а на расстоянии мили отсюда возвышались высокие темные стены,окружавшие громадный и очень странный замок, который я тут же окрестилГорменгастом.[2] Он представлял собой смешение самых различныхархитектурных стилей, а по размерам превосходил дворец Амбера. К тому же егокак раз атаковали.

Перед стенами расположились войска, главным образом наневыжженной земле, где еще осталась растительность — зеленая, хотя и сильновытоптанная трава и деревья. У осаждающих были лестницы и стенобитная машина,хотя в данный момент лестницы лежали на земле, а таран спокойно стоял встороне. У стен замка дымились небольшие домишки — очевидно, сгорела целаядеревня. Здесь и там на земле лежали тела — я не знал, раненых или убитых.

Справа за огромной цитаделью сверкало что-то белое, вродевыступа мощного ледника, над которым ветер кружил снежинки и кристаллики льда;белесая мгла, словно висящий над морем туман, заволокла выступ.

Ветер царил здесь повсеместно. Он завывал и вокруг меня, игде-то над головой. Когда я наконец вышел из пещеры и взглянул наверх, топонял, что нахожусь посреди склона высокого каменного холма — или невысокойгоры, смотря как оценивать такие вещи. Я почувствовал слабый толчок, и когдаобернулся, входа в пещеру уже не существовало. Когда я покинул пещеру, я темсамым завершил свое странствие от огненной двери, чары рассеялись и путьпропал. Наверное, я сумел бы отыскать бывший выход и в глухой стене, но какой втом смысл? Впрочем, на всякий случай я сложил рядом кучку камней, а потом сновапосмотрел вниз и вокруг, изучая обстановку.

Тропинка вела направо, вокруг больших камней, куда я изашагал. Пахло дымом — не знаю, с поля боя или из трещин внизу. Небо состоялоиз облачных клочьев и света. Я остановился между двух валунов и еще раз бросилвзгляд на панораму внизу. Осаждающие перегруппировались и взялись за лестницы.С дальней стороны цитадели возникло нечто, сильно напоминающее смерч, и сталомедленно двигаться против часовой стрелки; похоже, этот смерч должен былнакрыть атакующих. Хороший маневр. К счастью, меня среди осаждающих не было.

Я прошел дальше по каменистому склону, присел на скальныйуступ и потихоньку принялся за трудную работу — превращение. Заняло это околополучаса. Изменять то, что представляется порождением человеческой природы, внечто непонятное, странное — а кое для кого и чудовищное; и точно так жеизменяться обратно, — кое-кто мог бы счесть это отвратительным. Вздор.Всякий делает подобное ежедневно, и не раз, просто по-своему.

Завершив превращение, я прилег, глубоко дыша и слушаязавывание ветра. От его порывов меня прикрывали камни, я чувствовал, как где-товдали содрогается земля и предпочел принять это в качестве легкого, приятногомассажа. Одежда на мне была разорвана в клочья, но я слишком устал, чтобынаколдовать новую. Плечо перестало болеть, только правая нога продолжала слегказудеть, но это ощущение постепенно затихало, затухало… На мгновение я закрылглаза.

Так, отлично. Я прошел. И ответ относительно того, кто убилДжулию, наверняка находится там, в осажденном замке. Так вот сходу я не могизобрести способа попасть туда и узнать подробности. Но это не единственныйвариант. Пожалуй, пока мне бы лучше отдохнуть, дождаться темноты — то есть еслитут вообще бывает темно, — а потом спуститься, выкрасть кого-нибудь изосаждающих и допросить его. Да, так и сделаю. А если темнота не наступит —придумаю еще что-нибудь. После. Сейчас мне хотелось просто лежать, дремать…

Не знаю, надолго ли я отключился. Разбудило меня шуршаниегальки где-то справа. Я не повевелился, но приготовился. Никто не пыталсяподкрасться, а по шаркающему звуку шагов я понял, что там всего один тип,обутый в разбитые сандалии. Я напряг, потом расслабил мышцы и сделал несколькоглубоких вздохов.

Справа, в промежутке между двумя валунами показался весьмаволосатый и не менее грязный человек. Росту в нем было футов пять с половиной,на бедрах — повязка из звериной шкуры, а завершали костюм сандалии. Он пялилсяна меня несколько секунд, прежде чем сверкнуть желтой с провалами улыбкой.

— Привет! Ты что, ранен? — спросил он наиспорченном тари — такого диалекта мне еще слышать не доводилось.

Я потянулся и встал.

— Нет, — ответил я, — с чего ты взял?

Улыбка осталась на месте.

— Я решил, что ты из тех, снизу — решил, чтоотвоевался, и дал деру.

— Понятно. Но тут не совсем тот же случай…

Он кивнул и сделал шаг по направлению ко мне:

— Меня зовут Дейв, а тебя?

— Мерль, — сказал я и пожал его заскорузлую лапу.