швырнули в монстров фотоаппараты, но к счастью промахнулись. Фото никто сделать не успел.

— Вот и хорошо, — сказала Маргарете.

Вернулся Ноткер, торжественно поставил на стол прямоугольную коробку, обклеенную алым атласом. Маргарете сняла крышку и охнула. На бархатных подушечках лежали две короны, из такого же бледного золота, каким было ее платье, на вид легкие и изящные и инкрустированные драгоценными камнями трех цветов: белым, голубым и темно-синим.

— Изготовлены из сплава золота и платины. Множество ажурных элементов образуют морские мотивы, что подчеркивается цветами моря: бриллиантами, топазами и сапфирами, — Ноткер произнес с такой гордостью, словно сделал короны сам.

— Спасибо, Ноткер, — Маргарете даже присела рядом с кобольдом и поцеловала его в щеку.

У Ноткера от подобного пропал дар речи. Он сначала густо покраснел, а потом побледнел, обратив на меня полный ужаса взгляд.

— Я вряд ли это заслуживаю, Ваша Светлость, — выдавил он из себя. — Ах, да, чуть не забыл, вам это передали в качестве извинений за одного особо «горячего» гнома, который прислал предыдущую посылку без ведома других.

Он протянул Маргарете еще одну плоскую коробочку. Она открыла и увидела сделанные в одном стиле с короной колье, браслет и серьги.

— Очень красиво, спасибо, — Маргарете уселась около меня. — Поможешь, Харди?

Я надел ей на шею колье. Со остальным Маргарете справилась сама. К нам подошел Прегиль.

— Ваша Светлость, вам надо бы уже переодеться, остается не так много времени. И… вы желаете, чтобы церемонию провела госпожа Халевейн?

— Если хотите, можете короновать Маргарете, — сказал я.

Прегиль чуть нахмурился, но потом кивнул.

— Пожалуй так действительно будет лучше. И весьма символично — как объединение Пруссии и Фризии.

Я ненадолго вышел в соседнюю комнату, служившую для переодеваний. Ноткер принес мой костюм, из черного бархата, в котором я проходил посвящение в герцоги. Ничего нового или тем более пафосного мне надевать не хотелось, а герцогский костюм был в меру торжественен в то же время достаточно строг.

Через несколько минут мы с кобольдом вышли к остальным и направились к тронному залу.

Перед нами распахнулись высокие резные двери и мы с Маргарете первые вошли в огромный зал. Вопреки моим ожиданиям, он был полон гостями.

— Проклятье, — прошептал я.

— Вы не представляете, что началось, Ваша Светлость, когда одни важные персоны получили приглашения, а другие — нет. Мне бесконечно звонили возмущенные. Некоторые даже примчались сюда лично, чтобы получить возможность присутствовать на коронации, — тихо пояснил Прегиль, идущий за Маргарете.

Я промолчал и мы прошли через коридор придворных по широкой алого цвета ковру с узором герба Хоэцоллернов в начало зала. На возвышении стоял трон, рядом с которым установили куда более скромное кресло для Маргарете.

Все главы Гильдий, кроме Прегиля и Маделиф, остались стоять в первом ряду приглашенных. Там же остались Финбарр с Ленели. С нами к возвышению подошли Карлфрид и помощник Прегиля — Йенс Беппе. А оба грифона, чье появление вызвало волну изумленного перешептывания в зале, улеглись у наш ног, словно охраняя. К счастью страха и паники на этот раза оба гиральдических монстра не вызвали ни у кого.

Среди гостей в первом ряду я также с удивлением увидел тетушку Цецилию, кузин, а еще Тею с О’Шэнаном. Похоже Прегиль каким-то чудом все-таки нашел время за ними слетать.

Базилиус прочел торжественную речь, говоря что-то о новой эре в истории Пруссии. Я рассеянно слушал, оглядывая собравшихся.

— Харди, у тебя слишком траурный вид, — тихо заметила Маргарете.

— Есть повод для веселья? — поинтересовался я.

— Мы с тобой отлично справимся.

— О, в этом я даже не сомневаюсь, — я едва заметно усмехнулся.

Вслед за Прегилем короткую торжественную речь произнесла Маделиф, говоря о присоединении Фризии к Пруссии. Голос ее звучал вполне бодро и, похоже, она взяла себя в руки.

После этого Йенс Беппе передал Прегилю какой-то сверток. Аналогичный Карлфрид передал Маделиф. Оба мага развернули свертки и у них в руках оказались две горностаевых мантии. Маделиф набросила мне на плечи, а Прегиль набросил на плечи Маргарете. Следом в их руках оказались короны.

Волшебница подняла корону над моей головой. Наши взгляды встретились и я увидел в глазах Маделиф какое-то неясное сомнение, а руки, держащие корону, были явно напряжены. Будто она еще не была уверена в будущем Фризии и всем, что последует вслед за коронацией.

— Вы ведь давно сделали выбор, Маделиф, — тихо произнес я. — Еще там, в пещере, когда нашли меня.

Она вздрогнула и как мне показалось, едва не выронила корону.

— Вы что-то вспомнили про пещеру? — едва слышно отозвалась волшебница.

— Нет, но вы же сами про нее рассказывали. Вы сделали выбор и сохранили мне жизнь. И совсем не так давно желали долгой жизни на предыдущей церемонии. Что вас вдруг начало смущать?

Я заметил краем глаза как занервничала услышавшая наш диалог Маргарете, но Маделиф едва заметно отрицательно качнула головой и наконец начала произносить соотвествующие торжественной части слова:

— Согласно многовековому закону прусского королевства и по праву крови рода Хоэцоллернов, герцог Фризии господин Эгихард Фрайхерр Райнер-Наэр получает корону Пруссии и с этого момента вступает во власть над королевством, как король Эгихард Первый.

Маделиф опустила мне на голову корону.

— Пусть ваше правление будет долгим и справедливым и принесет нашей стране процветание. Да здравствует Его Величество, Эгихард Первый, король Пруссии, герцог Фризии. Долгой жизни!

— Долгой жизни, Ваше Величество! — дружным хором отозвался зал.

Взяв за основу свою предыдущую герцогскую речь, я произнес громко, уверенно и жестко:

— Я, Эгихард Первый, король Пруссии, герцог Фризии, клянусь защищать королевство и всех его жителей от любых бед и напастей, поддерживать мир и спокойствие, следить за соблюдением законов и справедливостью решений органов правосудия и оберегать страну от любых враждебных колдунов. Также, первым своим Указом я снижаю непосильные налоги до тридцати процентов на прежней территории королевства и обещаю, что в начале следующего года королевство будет избавлено от многолетнего кризиса.

Прегиль подал мне папку, в которой лежал соотвествующий Указ и я поставил на нем свою подпись. Зал взорвался одобрительным ревом и рукоплесканиями. Рядом тихо вздохнула Маргарете, о которой словно забыли.

Прегиль, быстро глянув на нее, с торжественным видом передал папку Йенсу Беппе и взял из его рук корону для будущей королевы. Речь его оказалось куда более короткой, чем речь Маделиф, но зато