– Я пошутил! – быстренько проговорил он и осторожно дотронулся самыми кончиками пальцев до Леркиного плеча. – Правда, пошутил! И я больше не буду!

– Не будешь, что? – дёрнув плечом, Лерка тотчас же сбросила с него руку Толика. – Шутить?

Толик шумно вздохнул.

– Я больше не буду не верить тебе! – торжественно произнёс он. – Более того, с этой минуты я буду верить каждому своему слову!

– Каждому?

Прищурившись, Лерка внимательно посмотрела на парня.

– Каждому! – повторил Толик. – Без единого исключения!

Любка презрительно фыркнула, но внимания на это никто не обратил. Игра продолжалась.

– Ну, а если я… – Лерка задумалась, – если я скажу, к примеру, что каждую ночь превращаюсь в ведьму и на метле летаю над спящим городом до самого рассвета… ты что, тоже мне поверишь?

– Представляю! – мечтательно проговорил Толик. – Хотелось бы посмотреть! Кстати, – вдруг оживился он, – ты ведь в курсе, что каждая уважающая себя ведьма просто обязана соблюдать определённые правила полёта?

– Это какие же, интересно? – поинтересовалась Лерка, прищурившись.

– Ну, например… – Толик пожал плечами и задумался на мгновение. – Например, летать на метле исключительно в неглиже, а ещё лучше: полностью безо всякого обмундирования, – выпалил он, искоса поглядывая на Лерку. – А ты как летаешь: совсем без ничего или туфельки всё же оставляешь?

Любка вновь шумно фыркнула и вновь с нулевым результатом.

– Ну, так как? – не отставал Толик. – Поверила теперь, что я тебе верю?

– С юмором у тебя не очень, – задумчиво проговорила Лерка. – Примитивный какой-то у тебя юмор…

– Какой есть!

– Даже, скорее, дубоватый…

– Юмор юмором… – Толик заулыбался вдруг во весь рот своей белозубой улыбкой, – а вот увижу ли я когда-нибудь одну очаровательную ведьмочку во время её ночной прогулки? Или нет?

– Или нет! – сказала Лерка. – Или да! Или… – она ответно улыбнулась Толику, и Любка с тоской отметила, что зубы у её подруги тоже классные, не чета её собственным, – или посмотрим на твоё дальнейшее поведение! Бублик, ты куда?!

Решительно вскочив со скамейки и, не оглядываясь даже, Любка быстро зашагала прочь… так, напрямик, по невысокой ещё майской травке и зашагала…

– Бублик! – скорее удивлённо, чем обеспокоено крикнула её вслед Лерка. – Куда ты?!

Любка даже не обернулась.

– Любка! – уже громче крикнула Лерка, поднимаясь со скамейки. – Люба! Подожди! Вместе пойдём!

Она хотела бежать вслед за подругой, но Толик удержал её за руку.

– Куда это мы пойдём? – решительно запротестовал он. – Тебе что, уже здесь не нравится?

– А Любка?

– А что, Любка? Может, ей кой-куда приспичило…

Вздохнув, Лерка посмотрела вслед Любке, потом перевела взгляд на Толика, подумала немного и вновь опустилась на скамейку.

День тот же. Бублик

Кусты сирени тут, на возвышенности, так густо разрослись, что их молодая поросль надёжно укрыла толстую Любкину фигуру от посторонних глаз. Зато сама Любка, не только хорошо видела, но и прекрасно слышала всё то, о чём говорили те двое на старой деревянной скамейке посреди городского парка.

А послушать там было что! Ещё как было!

– Фу! – произнёс Толик, закидывая руки за голову и потягиваясь всем телом. – Хорошо-то как! Хоть какое-то время от неё отдохну!

В сердце бедной Любки как будто что-то оборвалось, оборвалось и ухнуло разом в какую-то чёрную зияющую бездну. С нетерпением, и одновременно с каким-то паническим ужасом ожидала она Леркиного ответа этому… идиоту этому, хаму, негодяю! Неужели и Лерка… неужели и она тоже…

А Лерка молчала. Долго молчала, даже слишком долго.

– А, может, ты и от меня хочешь отдохнуть? – негромко, еле слышно проговорила она, наконец, искоса посмотрев в сторону Толика. – Так ты только скажи!

У Любки немного отлегло от сердца. Совсем чуть-чуть…

– Не понимаю, причём тут ты? – сказал Толик.

– Притом!

И они вновь замолчали.

– Прогони его! – отчаянно зашептали дрожащие Любкины губы. – Пожалуйста, прогони его сейчас и я… я всю жизнь буду тебе благодарна, всю свою жизнь! Я молиться на тебя буду, только ты… только прогони его сейчас!

Но Лерка всё продолжала сидеть молча, а потом Толик вскочил, наклонился и, быстренько сорвав несколько ярко-жёлтых одуванчиков, вручил этот импровизированный букет Лерке. Торжественно так вручил…

– Огромное вам мерси! – сказала Лерка, поднося букетик к лицу. – И всё-таки объясни, чем же Бублик тебе так мешает?

– А то сама не знаешь?

– Не знаю!

Любка затаила дыхание. Она то знала ответ, знала… и так надеялась ошибиться…

Бедный, неуклюжий, влюблённый Бублик!

– А чего она повсюду за нами таскается! – недовольно буркнул Толик, вновь усаживаясь подле Лерки. – Куда мы – туда и она!

– Разве? – в голосе Лерки прозвучало самое настоящее удивление, а, может, она его просто мастерски разыграла, это своё удивление. – А мне показалось, что это ты повсюду за нами таскаешься! А Любчик… – было далековато, но Любке показалось, что Лерка чуть улыбнулась при этих словах. – Любчик – моя подруга, понятно! Лучшая моя подруга!

У Любки вдруг сильно защипало где-то под веками, так, что пришлось снять очки и долго тереть глаза тыльной стороной ладони. Потом она ещё более тщательно протёрла очки, вновь насунула их на конопатую картофелину носа…

Она, Любка – лучшая Леркина подруга! Подруга…

– Подруга! – ещё более недовольно буркнул Толик. – Да настоящие подруги, к твоему сведению, сами должны догадываться, когда они нужны, а когда… – Толик зевнул, помолчал немного и добавил, пристально глядя на Лерку: – а когда им нужно срочно исчезнуть.

– Прогони его! – снова отчаянно зашептала Любка. – Скажи ему что-нибудь обидное… что он тебе надоел или ещё что! Скажи, что ты его больше не желаешь видеть, что ты ему… ты с ним…

Но Лерка ничего этого не сказала. А сказала она нечто, совершенно даже противоположное.

– Ну, вот она и исчезла!

Голос Лерки был необычно тихий, Любка еле-еле могла его расслышать со своего убежища. И ещё голос Лерки был каким-то непривычно взволнованным, это обстоятельство от Любки тоже никак не ускользнуло…

– Вот она и исчезла, как и полагается хорошей подруге, – повторила Лерка уже чуть громче. – Как ты и хотел. И что дальше?

– Дальше?

Толик почему-то торопливо огляделся по сторонам, голос его тоже задрожал вдруг от какого-то скрытого волнения.

– Дальше я хочу тебя поцеловать!

Проговорив, а вернее, выпалив это, Толик вновь замолчал, по-прежнему не сводя с Ленки томного своего взгляда, а Любка, чтобы не закричать, изо всей силы впилась зубами в мякоть правой ладони. Она ничего больше не желала слышать, не желала видеть… ей хотелось исчезнуть, просто исчезнуть из жестокой и несправедливой этой жизни, где одним воздаётся всё и сразу, а другим отказано в