— Вообще-то я — не Екатерина Михайловна, —возразила Ирина, — я её подруга, моя фамилия Снегирёва. А ЕкатеринаМихайловна — вот… — и она широким жестом указала на Катю, которая пыталасьвстать, опираясь на одного из многочисленных африканских божков.

— Ах вот как! — с лёгким смущением проговорилследователь и привычным жестом подкрутил кончики усов.

Ирина сообразила, откуда эти усы: они явно позаимствованы уЭркюля Пуаро, знаменитого сыщика из романов Агаты Кристи…

— Ах вот как! А почему она лежит в таком неудобномместе? — И сыщик приблизился к Кате.

Тут же с ним произошло что-то непонятное: на лице выступилималиновые пятна, руки задрожали, Василий Иванович попятился и неожиданноизменившимся голосом проговорил:

— Здра… здравствуйте, Екатерина Михайловна! Что с вами?

Он снова козликом подскочил к ней и наклонился, чтобы помочьподняться, но вместо этого задел африканский щит из кожи гиппопотама. Огромныйщит с грохотом свалился на пол. Василий Иванович ещё больше покраснел. Катя темвременем поднялась на ноги без посторонней помощи и смотрела на странногопосетителя, широко открыв глаза.

Василий Иванович снова попятился и странно замахал руками.Все эти манипуляции показались Ирине настолько подозрительными, что онапротянула руку и попросила:

— Можно взглянуть на ваше удостоверение?

— Да-да, пожалуйста! — невнимательно ответилследователь, не сводя глаз с Кати, и подал Ирине свою служебную книжечку.

«Килькин Василий Иванович, — прочла Ирина, —старший следователь…»

Она пожала плечами, несколько успокоившись.

— Костикова! — вдруг выкрикнул следователь куда-тов сторону лестницы.

В квартиру тотчас вбежала невысокая коренастая девушка вджинсах и кожаной куртке, с двумя крысиными хвостиками волос. Преданно глядя наследователя, девушка спросила:

— Василий Иванович, записывать?

При этом в её руках возник маленький диктофон.

— Нет, Костикова, трубку!

Диктофон тотчас исчез, и вместо него в руках у девушкиоказался красивый замшевый кисет. Следователь перевёл дыхание, достал из кисетатёмную короткую трубку и спросил Катю:

— Вы позволите?

— Да-да, конечно, — растерянно разрешила Катя.

«Ага, — подумала Ирина, — трубку курит! Ещё икомиссар Мегре, все знаменитые сыщики в одном флаконе!»

Следователь раскурил трубку и несколько успокоился, однакопо-прежнему не сводил глаз с Катерины.

Катя приблизилась к нему и взволнованным голосом спросила:

— А где… она?

— Кто она? — переспросил Василий Ивановичзаинтересованно.

— Дело в том… — попыталась объяснить Ирина, — чтобуквально за минуту до вашего звонка в квартиру позвонила… какая-то женщина, иКате… Екатерине Михайловне показалось, что она… очень напоминает покойную… тоесть пострадавшую… или как это у вас называют — потерпевшую… в общем, ИринуСергеевну из четырнадцатой квартиры!

С трудом выговорив эти невозможные слова, Ирина неожиданноуспокоилась. Произнесённые вслух, они показались настолько глупыми иневозможными, что сразу сделалось невозможным и само странное происшествие,Ирина сразу уверилась, что появление таинственной женщины было не больше чемгаллюцинацией. Правда, у них с Катей была одна галлюцинация на двоих, а это ужекак-то странно… кажется, коллективных галлюцинаций не бывает…

— Я не видел никакой женщины, — недовольно ответилследователь, не поворачиваясь к Ирине и по-прежнему уставившись на Катю. —А ты, Костикова, никого не заметила?

— Никого, Василий Иванович! — мгновенноотрапортовала девушка с хвостиками. — Раз уж даже вы не заметили…

— Конечно, конечно, — удовлетворённо проговорилследователь. — Мимо меня муха не пролетит, таракан не проскочит… это я такспросил, на всякий случай… вот, кстати, запиши!

В руках Костиковой тут же появился диктофон, и следовательхорошо поставленным голосом произнёс:

— Тщательный осмотр места преступления — это основавсякого качественного расследования!

— Как это точно! — едва слышно прошепталаКостикова, поднося диктофон поближе к своему шефу.

— Вот именно поэтому, — закончил Василий Иванович,подняв палец, — именно поэтому я всегда лично осматриваюсь на месте, неполагаясь на донесения оперативных работников!

Он вытащил изо рта трубку и, взмахнув ею, как лекторуказкой, широким жестом обвёл прихожую, увешанную африканскими редкостями:

— Например, увидев все эти предметы, ежедневноокружавшие нашего главного подозреваемого, я могу гораздо лучше представитьсебе его внутренний мир, проникнуть, так сказать, под его черепную коробку…исключительно в переносном, разумеется, смысле, а не в том прямом, в каком онпроник под черепную коробку потерпевшей…

— Как это тонко! — восторженно воскликнулаКостикова и вдруг разочарованно добавила:

— Василий Иванович, вы не могли бы повторить последнююфразу? Для истории, для потомков… а то у меня кассета кончилась!

— Ну, если для потомков! — снисходительноулыбнулся следователь.

Он снова взмахнул рукой с зажатой в ней трубкой, при этомзадел ритуальную маску шамана племени моей. Маска с грохотом свалилась насигнальный барабан ватусси, тот покачнулся и упал Кате на ногу.

— Екатерина Михайловна! — испуганно воскликнулследователь и бросился к Кате. — Вы не ушиблись? Как ты неловка,Костикова, — попенял он своей ни в чем не повинной помощнице, убедившись,что Катя не пострадала. — Ты могла нанести увечье такой женщине, такойнеобыкновенной женщине! Екатерина Михайловна, вы точно не пострадали?

Ещё раз удостоверившись, что Катерина в полном порядке, онвернулся на прежнее место и продолжил:

— Итак, увидев все эти опасные, я не побоюсь этогослова — смертоносные предметы, я понял подоплёку вчерашнего преступления.

Следователь сделал паузу, подкрутил кончики усов ипродолжил:

— Подозреваемый, — обратите внимание, я несомневаюсь в его виновности, но в соответствии с буквой закона он для меня всеещё только подозреваемый, — так вот, подозреваемый каждый день видитвокруг себя все эти ужасные вещи, эти орудия и инструменты смерти, и понемногумысль об убийстве проникает в его сознание… известно ведь, что если в первомдействии спектакля на стене висит ружьё, то в последнем оно выстрелит! А если впервом действии этого спектакля на стене висел остро отточенный топор, то впоследнем действии он и опустился на голову несчастной, ни в чем не повиннойжертвы!

Костикова зааплодировала, при этом едва не выронив диктофон,что вызвало недовольный взгляд шефа.