«Если нужна такая способность, то могу дать тебе сколько угодно. Из-за нее я потерял и Люси, и Лу. Чувствую внутри ярость, которую не могу подавить. Не был бы ты голограммой – я бы тебе врезал» («Несмотря на гаптофобию?»).

– Не стоило обрывать связь с нами.

Внезапно послышавшийся голос Бриджет заставил Сэма застыть на месте. Он оглянулся, словно испуганный пес, но увидел только озадаченное лицо Дедмэна.

– Бриджет так говорила.

То ли он перепутал ее голос с голосом Дедмэна, то ли у них одна галлюцинация?

– Бриджет была права, я так думаю.

– Я не обрывал связь, ее не существовало с самого начала, – сказал Сэм громко, боясь, что снова услышит голос Бриджет.

Из-за своего охрипшего голоса он почувствовал себя еще более неловко. «Десять лет никак не контактировали, но когда сама оказалась на пороге смерти, а Амелия – в крайне затруднительном положении, стала просить о помощи. Связь, о которой говорят подобные люди, – просто обман. Впрочем, я не вправе судить их, ведь сам взялся за их протянутую руку. Это все из-за меня: до сих пор не избавился от прошлого. Ничего не изменилось с того дня, как я не смог спасти Люси и Лу», – критикуя себя, Сэм избегал мыслей о главном. Он и сам понимал это.

Оттого ему было страшно посмотреть в лицо Дедмэну – вдруг тот видит все насквозь? Сэм не понимал, как Дедмэн может истолковать долгое молчание.

– Со мной же связь была, – пробормотал Дедмэн и отключил связь.

Его голограмма исчезла, и теперь комната казалась очень просторной. Это напомнило Сэму его ощущения после выплеска пустоты. Целый город исчез, и на его месте в земной тверди образовался кратер. Сэм помнил, что тогда он мог только стоять и растерянно смотреть вокруг. Пустынный пейзаж вместо города-спутника, вместе с которым исчезла Люси и множество других людей. Раскаяние за то, что он не смог спасти Центральный узел, хотя Игорь отдал ему ББ. Воля невидимых мертвецов, стирающих с лица земли людей, заставляет Сэма оставаться в прошлом. Даже если протянуть руку, то она ни до чего не дотянется. А если и дотянется, то ничего не произойдет.

Сэм вытер снег, налипший на защитные очки, и проверил с помощью браслета свое местоположение на карте. С вершины этого склона должна быть видна лаборатория Хартмэна.

Прошло семь дней с тех пор, как Сэм ушел из Горного узла. На своем пути он преодолел два огромных пика, перешел трещину в леднике, постоянно спускался и поднимался по склонам. Погода относительно стабилизировалось, благодаря чему ему удалось добраться сюда без серьезных проблем. Однако сейчас погода могла ухудшиться – у него было предчувствие, что скоро начнется метель. Хотелось добраться до места назначения, пока вьюга не разыграется в полную силу.

Нельзя, чтобы в пургу его вещи куда-нибудь унесло, потому что сейчас у него за спиной находился груз с ценным, уникальным содержимым. Сэм не был уверен, можно ли это было называть грузом: он нес тело Мамы, плотно завернутое в мешок для трупов.

Она умерла вместе с ребенком в животе, но через душу дочери, ставшей Тварью, Мама смогла соединить свою Ка с физической оболочкой. Благодаря этому ее тело двигалось совсем как тело живого человека. Даже после того как пуповина, соединявшая ее с ребенком, была разрезана, она выглядела так, словно только что умерла, – на теле не наблюдалось признаков некроза или гниения.

Хартмэн подал заявку на исследование тела Мамы, потому что ему было любопытно понять, как все происходило. Он считал, что это может стать важной подсказкой, которая позволит распутать связи между душой и телом, мирами живых и мертвых, соединенными Берегом. Вероятно, удастся понять, как устроено особенное тело возвращенца. Именно поэтому нужно было обязательно доставить груз. Его путешествие можно рассматривать как последний путь Мамы – так по крайней мере считал Сэм.

Когда он обошел огромный валун, торчащий посередине склона, ему открылся вид на озеро на самом дне воронки. Из-за снежной дымки нельзя было разглядеть точно, но форма озера напоминала сердце – примитивное сердечко, нарисованное рукой ребенка. Жилище Хартмэна располагалось рядом с этим озером.

Когда датчики считали информацию с браслета Сэма, входная дверь открылась. Терминал доставки, размещенный сразу у входа, автоматически включился и поприветствовал его. Сэм хотел сообщить о цели посещения, но тут раздался механический голос:

– Проходите прямо.

Сэм прошел еще через одну дверь и по ярко освещенному длинному коридору. Все выглядело крайне аккуратно в отличие от лаборатории Мамы. Вокруг ни пылинки, но не чувствовалось, что здесь живет человек. Не было слышно ни звука, кроме шагов и дыхания Сэма. Пол и стены были обиты чем-то упругим, похожим на амортизирующий материал.

– Входите.

Подгоняемый механическим голосом, Сэм пригнулся и прошел через открывшуюся дверь. В отличие от коридора, в этом помещении стояла кромешная тьма. Сэм не сразу понял, где оказался. К счастью, он нащупал поручень, схватился за него и стал ждать, когда глаза привыкнут к темноте вокруг. Послышалась тихая музыка. Меланхоличные, мрачные звуки пианино – «Похоронный марш» Фредерика Шопена. Повернувшись на звук музыки, Сэм задержал дыхание. Там находилось то, чему здесь нельзя было быть.

Человеческая фигура, состоявшая из тысяч частиц: Тварь парила в воздухе. Сэм рефлекторно задержал дыхание и замер. «Из-за этого в лаборатории не чувствовалось присутствия живых людей? По каким-то причинам она превратилась в территорию Тварей. Впрочем, ББ и одрадек никак не реагировали. Дедмэн говорил, что у ББ после перезагрузки восстановились все функции, но неужели потерялись все настройки для меня? Получается, ему не только стерли память, но он еще и потерял способность соединяться со мной? По пути из Горного узла сюда я не приближался к территориям Тварей и игнорировал отсутствие каких-либо реакций ББ, а получается, я не смог к нему подключиться?»

Перед глазами всплыло лицо Дедмэна. Внутри закипел гнев – Сэм хотел ударить этого лжеца. Тут же Лу рассмеялся. Сэм заглянул в капсулу, и их взгляды встретились. Лу почувствовал, что от него что-то требуется. Сэм еще раз посмотрел на Тварь и чуть не рассмеялся над своей невнимательностью – перед ним была очень искусно сделанная модель. Он толкнул ее пальцем и прошел вглубь комнаты. Музыка продолжала играть, поэтому он пошел к источнику звука.

В темноте на кресле с откидной спинкой лицом вверх лежал человек. Его глаза были закрыты. Сэм узнал это лицо, с его обладателем он несколько раз говорил по беспроводной связи.

– Хартмэн? – тихонько спросил Сэм.

Для спящего он выглядел странно: грудь совсем не поднималась и не опускалась, он не дышал. У Сэма появилось неприятное предчувствие: «Может быть, поэтому так бросается в глаза холодная пустота комнаты?» Рядом с креслом стоял прибор для измерения биологических показателей, похожий на тот, что был в палате Бриджет. На мониторе, судя по всему, отображалась кардиограмма, но вместо волн шла абсолютно прямая линия без каких-либо колебаний. Сердце остановилось.