Столкнувшись с Выходом смерти – невиданным ранее явлением, человечество изо всех сил старалось объяснить его и дать всему названия. Аннигиляцию назвали выплеском пустоты; существ, попадающих через Берег из мира мертвых в этот, – Тварями. Само явление получило название Выход смерти. Присвоение имен сделало возможными объективные наблюдения и обсуждения происходящего.

Первый Выход смерти произошел не из-за выплеска пустоты в результате соприкосновения живого человека и мертвеца, а был буквально аннигиляцией из-за взаимодействия материи и антиматерии. Вскоре мертвецы превратились в Тварей и начали провоцировать выплески пустоты, словно были недовольны тем, что на земле живут только люди.

Думать о смерти и жизни после смерти могут только люди, они ощутили Берег и призвали Тварей. Восприятие вымирания как трагедии сменилось на гордость быть избранным. Ощущение привилегированности в масштабах планеты – только те, кто сможет преодолеть эту трагедию, отправится в Землю обетованную. Даже здесь проявлялось человеческое высокомерие.

Из-за этого я не верил в Берег. Мы собирались восходить по лестнице эволюции, а на самом деле стояли на площадке между пролетами, когда с противоположной стороны стали подниматься другие существа. Что, если это Твари? Тогда нам лучше спуститься ниже. Я принял приглашение «Бриджес», чтобы доказать это, а не для того, чтобы спасти человечество или возродить Америку.

Чтобы доказать, что уничтожение оправданно в масштабах Вселенной, я с головой погрузился в изучение массовых вымираний. В первой экспедиции я участвовал, чтобы попасть в места, где сохранилась память об этих вымираниях; пришел сюда вместе с женой, сотрудницей «Бриджес», и дочерью, которая тогда была еще совсем маленькой. Мы были единственными, кто решился принять участие в экспедиции с ребенком. На нас обращали много внимания, хвалили, называли нашу семью символом связи между людьми. Однако сны о вымирании стали сниться чаще, а проблемы с сердцем усугубились.

Я считал, что вижу сны из-за болезни сердца, что это просто кошмары, которые указывают на проблемы со здоровьем. Поэтому я согласился на операцию. В колонии, организованной для исследований, не было учреждения, где можно было бы провести операцию, и меня перевели в отделение реанимации и интенсивной терапии Горного узла.

Операция прошла успешно. Несколько дней после нее я получал механическую поддержку искусственного сердца, но так и планировалось изначально. Жена и дочь успокоились, спрашивали, скоро ли я вернусь. Я отвечал: «Да, конечно», но обещания сдержать не смог.

Мы жили в городе-спутнике Горного узла, и в нем произошел теракт, вызвавший выплеск пустоты, в который попали жена и дочь. Этот рассказ – плод моего субъективного восприятия, поэтому необязательно ему верить. Я спал ровно до того момента, как случился взрыв. Сон или реальность – я не знаю, но перед глазами промелькнуло подряд две молнии. Свет был ослепительно ярким: мне казалось, что все цвета исчезли. Вибрация и грохот ощущались даже в больничной палате. В мир вернулись цвета, но в палате пропало освещение – отключилось электричество. В комнате никого не было, и не чувствовалось присутствия людей в коридоре. Я пытался позвать на помощь, но не мог произнести ни звука. Грудь сдавило, я не мог даже дышать от резкой боли, будто меня пронзили острым ножом. Я продолжал нажимать кнопку вызова помощи, но вся система была отключена и толку от этого не было.

Искусственное сердце тоже не работало. Я снова смотрел сверху на себя, лежащего на кровати, и видел тело мужчины, переживающего клиническую смерть в темной палате.

Когда я проснулся, то оказался на Берегу. Морская волна набегала на песчаный пляж. На нем лежали трупы выбросившихся китов, дельфинов и других морских млекопитающих, названий которых я не знал. Все происходило как в рассказах об околосмертном опыте. Картинка уж слишком ожидаемая. Я немного расстроился при мысли, что силы моего воображения хватает только на это.

Если исходить из того, что мое воображение не было бедным, то Берег является не субъективной концепцией, а объективно существующим местом. Однако чтобы признать этот факт, требовалось отказаться от своих прежних убеждений.

Тут я обнаружил, что к морю ведут следы нескольких ног. Я попытался объяснить это тем, что я сам пожелал, чтобы они появились, но стоило мне перевести взгляд, как я увидел нескольких людей, идущих к морю. Разве могло их породить мое воображение?

Это были души людей, погибших из-за выплеска пустоты. Незнакомцы молча шли к морю, повернувшись ко мне спиной. Я никого не знал, поэтому для меня они были просто безымянными силуэтами, а не конкретными людьми.

Я стоял, провожая их взглядом. Кто-то прошел рядом со мной, прихрамывая. Старушка маленького роста – я ее ни разу не видел, не знал ни по имени, ни в лицо. Она подняла голову и посмотрела на меня, но ее глаза не фокусировались. Мне сначала показалось, что она вряд ли ощущает мое присутствие.

Старушка остановилась и поднесла к губам палец, будто призывая к тишине. Я не понимал ее намерений, но она, не обращая на меня никакого внимания, ткнула пальцем мне в левую часть груди. Забытая боль пробежала по всему телу, словно меня ударило электрическим током. В этот момент я увидел в толпе их спины – моей жены и дочери. Они тоже стали жертвами выплеска пустоты.

Я попытался позвать их, но боль в груди мешала. Их спины удалялись, словно смываемые людской волной. Я протянул руку. Жгучая боль снова пронзила тело. Вероятно, боль была не иллюзией, а доказательством того, что я еще жив. Эта мысль погрузила меня в невыносимое отчаяние.

«Подождите! Не уходите!» Они не услышали мой наконец вырвавшийся крик. Грудь заболела. Промежутки между приступами становились более короткими и равномерными. Сердце вновь начало работать. Мое тело, лежавшее в палате, призывало меня в мир живых. Голос пропал, и ноги уже не двигались. Я хотел догнать жену и дочь, но не мог приблизиться к морю. Почему какие-то незнакомцы беспрепятственно идут вперед, а я увяз в песке и не двигаюсь? Это место не для тебя. Твое место за пределами этого мира.

«Мы тебя спасли!» – Голос врача я не забыл до сих пор. Он объявил конец прощанию с семьей. Аварийный электрогенератор запустился через двадцать одну минуту после отключения электричества. Искусственное сердце заработало, дефибриллятор вернул меня к жизни. Из-за этого сердца я отстал от своей семьи! Тоска, которую некуда было направить, сменилась гневом, а уж для него быстро нашлись подходящие объекты – не террористический акт, а сердце, которое разлучило нас, и Берег. Я поменял свои убеждения.

Я признал существование Берега и направил свой гнев на то, чтобы выяснить, как он устроен, и это чувство изменило форму моего сердца. Я смог попадать на Берега других людей. С тех пор я стал жить по циклу, в котором за двадцать одной минутой жизни шли три минуты смерти.

Я отправляюсь на Берег и ищу следы моих жены и дочери, потом возвращаюсь сюда и продолжаю исследовать Берег. В итоге я кое-что понял. Когда я видел сны о вымирании, моя душа Ка уже была на Берегу. Мое сознание, отрицавшее Берег, принимало его за нечто другое. Я стал думать, что мой сон был о «большой пятерке» вымираний, и в нем я переживал те вымирания, которые происходили в прошлом. То есть во время клинической смерти я был на Берегу уже не в первый раз. Если считать с самого начала, то количество моих визитов на Берег приближается к очень большому числу. Основным направлением моей работы стало изучение вымираний и Берега. Если я докопаюсь до истины, то когда-нибудь смогу встретить жену и дочь снова.