К примеру, моя шестнадцатиэтажная башня так плотно примыкает к торцу такой же близняшки, что можно переговариваться с теми, кто курит на балконе соседнего дома, даже не напрягая связок. А с каким интересом все они наблюдают чужую жизнь! В кино ходить не надо.

Я стала замечать это недавно. В основном перед сном. После того как лишилась штор. Теперь моя жизнь — как на ладони. Зато ложась спать, я больше не чувствую так остро своего одиночества. Это плюс.

И, выключая свет, я гордо говорю, обращаясь к страждущим:

— Извините, господа, сегодня ничего захватывающего вы опять не увидите!..

И машу им рукой.

Дежурство выдалось нелегким.

За ночь пришлось принять роды у лабрадорши, прооперировать таксу и оказать первую помощь персидской кошке, подравшейся с бультерьером и умудрившейся после этого выжить.

Весь следующий день мечтала только о подушке. Вернулась домой в четыре часа, заставила себя слопать вчерашнего супчика и — провалилась в сон.

Разбудил меня, как всегда, звонок телефона.

Эх, опять не сообразила его отключить. Или, на худой конец, подушкой накрыть.

Было темно. Даже в окнах соседнего дома света не наблюдалось. Интересно, сколько времени я спала? И который вообще сейчас час?

— Алло!

— Галюсик, привет! — проворковала трубка.

— Здрасте, — едва выдавила я. — Который час?

— Полпервого. Ты что, спишь? — Вопрос был задан так искренне недоуменно, словно разбудили меня в полпервого дня, причем рабочего.

— Ну, что-то вроде этого…

— Ну-у, — протянула трубка разочарованно, — а между прочим, могла бы сейчас тусоваться с Жераром!

— В каком это смысле? Он же исчез, не звонил…

— Не знаю, не знаю… Кое-кому звонил… Выходит, подруга твоя более предприимчивая…

— Аня? Да я с ней пару дней назад разговаривала, она тоже его потеряла.

— А вот у меня другие сведения… Позвони ей, полюбопытствуй!

— Зачем?

— Ну, возможно, она тебе расскажет о нем.

А может, и в гости позовет. Вы же договаривались о встрече втроем? — И как-то раздраженно, добавила: — Эх, Галюсик, говорила ведь я тебе: мужиков окучивать надо, а не раздаривать подругам!

Ничего не понимаю.

Звонок в ночи прозвенел словно приговор. Приговор моей женской несостоятельности, моей глупой доверчивости, моей неуверенности в собственных силах… И что это она там плела про Анютку? Чего я такого важного пропустила, пока дежурила? Неужели они договорились о встрече за моей спиной?..

Не в силах и далее сдерживать некстати нахлынувшие эмоции, звоню Анне и — без предисловий — строго спрашиваю:

— Ну, и где наш француз?

— Только что ушел, — звучит в трубке ошеломляющий ответ.

Права Мадам. Меня обхитрили. Обошли стороной.

Дело во мне — я не способна всерьез заинтересовать ни одного мужчину.

И зачем, за чем я вообще пошла на ту вечеринку?

Ради очередного поражения?

Тогда ради чего тешила себя дурацкими надеждами?

— Вы встречались? Без меня?! Вот гады… — Я чуть не плакала. — Мы же собирались встретиться вместе! Вот так всегда… — безнадежно высморкалась. — Подруга называется! Могла бы и предупредить, я бы тут же подскочила… Эх ты!

— Успокойся, Галка, — тихим и каким-то раздавленным, не своим голосом произнесла Анька. — Сегодня тебе повезло больше.

И подробно, в красках, как только она и умеет, рассказала мне о своем свидании с французом.

Слушая ее, я с каждой минутой все больше осознавала, как действительно повезло мне.

О, как же мне повезло! Стоп…

Кстати, а зачем вообще меня пригласили на ту вечеринку?

И зачем мне сегодня звонила Мадам?

А?

Когда ОН позвонил, я принимала ванну.

К телефону подошел супруг. Он тут же постучал мне в дверь:

— Дусик, звонок из Парижа…

Я спешно накинула розовый махровый халатик на мокрое, с остатками мыльной пены, тело (прям как в импортных фильмах). С невинным видом, чмокнув в щеку супруга, взяла трубку и произнесла в нее бархатно:

— Алло-о-о?

— Бонжур, ма шерри!

— О, мон шер, — отреагировала я автоматически. — Какими судьбами?

Чтобы сдержать волнение, пришлось даже сесть в кресло и… сделать глубокий вдох.

— Я не вовремя?

Не вовремя? На долю секунды снова перехватило дыхание. Что, ну что еще можно сказать этому наглому, бесстыдному и своенравному французику, едва не разбившему мне сердце?

— Сколько лет, сколько зим!.. — не дождавшись ответа, произнес он нараспев.

Он еще издевается! Ровно столько зим и лет, чтобы я смогла его наконец забыть. Стряхнуть, как навязчивый сон, воспоминание о своей позорной неудаче. О жестоком просчете. О провале операции под именем «Жерар».

— Какими судьбами? — повторяю я, не придумав ничего лучшего.

— Звоню из аэропорта. Через четыре часа я буду в Москве, мечтаю тебя увидеть и заключить в объятия. Что думаешь по этому поводу?

Он мечтает, подумать только! Что это? Отсутствие предрассудков? Поверхностное восприятие бытия? Сколько лет прошло после нашего позорного прощания в том самом аэропорту? Четыре, пять?.. Целая жизнь!

— И… и надолго в наши края? — тяну время.

— В Москве буду ровно два дня, затем лечу в Питер, оттуда вернусь еще на пару-тройку дней и — в Алматы… Дальше поглядим, как пойдут дела. Так ты готова меня принять?

Вот и пробил мой час.

— Конечно-конечно, мы с мужем будем рады видеть тебя у себя. Правда, дорогой? — ласково обращаюсь к нетерпеливо недоумевающему супругу.

— О! — слышится на том конце. — О… о’кей! И… когда?

Надо полагать, когда обзавелась мужем?

Теперь пусть он помучается.

— Милый, надеюсь, ты вечером не занят? Мы ведь никуда сегодня не приглашены?

Посмотри, сделай одолжение, свое расписание… презентаций, съемок, интервью нет? Замечательно.

Интересно, кому я морочу голову? Уж точно не супругу. Лучше меня никто не может знать его расписание, т. к. именно я его и составляю. Более того, ни одна мышь не прошмыгнет напрямую к Мэтру без согласования со мной. Так уж повелось.

Человеку искусства иметь под боком личного помощника — секретаря, менеджера и продюсера в одном флаконе — большая удача.