Я с самого первого дня нашего совместного сосуществования взяла бразды правления в свои руки, чем заметно облегчила жизнь супругу. Теперь все переговоры, встречи, контракты и прочая мелкая, ненужная суета стали обходить его стороной.

Он полностью доверился мне, а я… я просто упивалась выпавшей мне возможностью устройства его творческой судьбы. Те, кто прежде смотрел в мою сторону недобро, позднее оказались буквально деморализованы необходимостью обращаться к Мэтру не напрямую, а только через меня. И потому были вынуждены если не полюбить, то по крайней мере признать мои значимость и незаменимость.

— Итак, Жерар, мы ждем тебя к вечернему чаю. Вино — с тебя, пироги — с нас.

Теперь надо быстро и со всей присущей мне изобретательностью отвлечь супруга. Чтобы лишних вопросов не задавал.

— Дусик! У нас сегодня такой интересный гость нарисовался! Я собиралась тебе его представить, когда мы сами будем в Париже, а он… он просто и не мечтал быть представленным тебе. Жерар — парижанин. Кажется, киновед. Учился, кстати, какое-то время во ВГИКе и наверняка посещал твои занятия. Ну-ну, не хмурься, знаю, ты сейчас скажешь, что вот, мол, опять перед фактом ставлю… Но, Дусик, он же как снег на голову! Сама не ожидала его звонка, надо было быстро решать! Ему повезло просто, что совпало, что мы… что ты свободен. А он и вообще-то всего на один день — проездом из Парижа…

И — с ходу, не дав опомниться, ринулась обволакивать-обволакивать…

— Тихо-тихо, ты же мокрая вся, не вытерлась, что ли? С ума сошла, простудишься, подожди, меня уже намочила… прямо с ума сошла… ну что ты творишь? Эй, это француз тебя так возбудил? Ой, ой… Ну, чумичка, ну… ой…

Еще десять минут — и бдительность усыплена: чувства растеклись, дыхание волнистое, весь окутан негой и гордостью за себя. Короче, уже не до вопросов.

Как это просто на самом деле, однако… все равно каждый раз радуюсь.

Теперь нужно уединиться. Вновь нырнуть в подостывшую ванну, включить горячую воду, добавить свежей пены… нет, лучше хвойного экстракта, для умиротворения… и — переварить… осмыслить… обдумать…

Не люблю я это пустое занятие — погружаться в глубины памяти. Даже анализировать не собираюсь, чем вызван нежданный его звонок. Личными неурядицами? Запоздалым осознанием ошибки? Да что там, может, ему попросту переночевать негде… Знаем мы этих экономных французов! И загружать себя его проблемами не собираюсь.

Сколько раз я представляла нашу с ним встречу на каком-нибудь международном кинофестивале, но… все никак как-то не состыковалось… Не сводилось в одном месте. Ни на Берлинале, ни на Каннском, ни в Сан-Себастьяне… Даже ни на одной Франкфуртской книжной выставке! Столько лет искала его взглядом… так хотелось, чтоб увидел меня под ручку с величавым Мэтром, знаменитым и многоуважаемым деятелем культуры… чтобы стушевался, смутился… чтобы понял, КОГО потерял безвозвратно.

Не складывалось. До сегодняшнего утра.

Сам объявился — нежданный, негаданный… И теперь мне надо использовать этот случай на все сто!

То, что я снова замужем, не слишком, похоже, его смутило, хотя, как мне показалось, было для него слегка неожиданным. Он ведь не мог исключать такую возможность? Если сам мною пренебрег, не факт, что другой не воспользуется. На всякий товар найдется свой купец.

Но он даже представить себе не может, за КЕМ я замужем на этот раз. Точнее, КОГО я выбрала себе в мужья. Конечно, он обалдеет.

И поделом!

Итак, чай. Или — «файф о’клок». Пардон, это у англичан. А у французов ничего подобного нет. У французов существует так называемое «суаре», или званый ужин. С обязательной сменой блюд, часть из которых приносят сами приглашенные. Таковы их порядки.

А вот полдника, ритуального чаепития в промежутке между обедом и ужином, у них нет. Зато есть у нас! И потому имеет смысл выпендриться. Дабы наш «полдник» получился похлеще их суаре!

В первую очередь надо продумать меню. Чтоб понял, от какой хозяйки отказался, каких завтраков-обедов-ужинов, а тем более полдников лишился, идиот несчастный.

Главное — приготовить обещанные пироги. Эх, времени маловато. Тесто хорошим получается, если его с вечера замесить — чтоб поднялось к утру. Такое по пышности-нежности ни с каким другим не сравнится. Это вам не магазинное, не быстрозамороженное в брикетах или пластинах. Домашнее тесто, если его правильно замудрить и поставить на строго определенное время в теплое место, взойдя, будет напоминать живой организм. Который дышит, шевелится, перекатывается… Даже вздыхает.

Вот тогда можно начинать колдовать. Главное — войти с ним в тесную взаимосвязь. Лишь в этом случае правильные пироги получаются. Спасибо маме с бабушкой — научили! Все женщины в нашей семье готовили отменно — быстро, ловко, с фантазией. Это, по сути, и сыграло… ну, если и не самую решающую роль в покорении моего личного Эвереста, то уж точно — не последнюю.

Давненько не затевалась я с пирогами. Обленилась. А ведь когда Дусика охмуряла, каждый день что-то новенькое изобретала.

К завтраку — нежнейшие кашки с курагой-черносливом, румяные сырнички с изюмом. Или запеканки там всяческие. С подливками прямо «из печи».

На обед чуть не ежедневно придумывала всевозможные супчики — всегда ароматные, свеженькие, наваристые. Особенно после того, как проговорился, что обожает вязкие, кремообразные. Я их сперва варила, затем протирала через сито, потом еще раз со сливками прогревала. Даже венчиком для пышности взбивала — не лень ведь было!

А уж про выпечку и говорить нечего! К каждому приходу гостей пироги варганила. Одни других сногсшибательней. Все в полном насыщении уползали и ни слова дурного после этого про меня ему сказать не могли — язык не поворачивался. Сплошные восторги. А ему и самому поначалу не верилось, что такое счастье наконец привалило.

Мымре-то его прежней всегда некогда было. То, видите ли, училась она, то дети пошли — один за другим, да еще и с непременными соплями-болячками. Потом — работа. Причем как у большинства дур, впереди семьи. Так что не до пирогов ей, курице, было. Вот и достался мне «клиент» неизбалованным, недокормленным. Какая удача!

Дура баба, такого мужика упустила!

— Дусик, пес изнемогает. Мы выйдем прогуляться? А ты не залеживайся там, сердечко пожалей!

Ну до чего ж заботливый! Как такого можно было запускать? Не стеречь?

Допустим, спать в одной постели двадцать лет подряд с одним и тем же хоть кому осточертеет, но другие механизмы не могла, что ли, подключить? Это ж аксиома: мужика кормить надо, хвалить и ласкать. Ну смотреть восхищенно. Снизу вверх. Тогда никуда не денется.

Она же ничем себя не утруждала. Привыкла, видите ли, к нему — с детства знакомы были. Он причем ее еще и добивался, долго и упорно. Сам рассказывал. Дрался даже с теми, кто тоже претендовал на нее. А когда добился, сразу на пьедестал водрузил: властвуй, распоряжайся мной и моей судьбой, как пожелаешь, дражайшая супруга! Не мудрено потому, что в их отношениях именно эта мымра главенствовала и помыкала мужем.