Для начала обратимся к известному факту, который произошел осенью 41-го года в Харькове, а это всего в 140 километрах восточнее Полтавы.

В начале октября 41-го, когда перспектива сдачи Харькова немцам стала неизбежной, спецгруппа наших диверсантов под командованием знаменитого полковника И. Г. Старинова заминировала в городе ряд важных объектов, в том числе дом № 17 по улице Дзержинского, где ранее проживали видные партийные руководители. Предполагалось, что в этом комфортабельном здании обязательно поселится кто-либо из немецких генералов. Через своих агентов фашисты узнали об этой операции и, войдя в город, первым делом пустили вперед саперов, которые обнаружили все установленные мины и обезвредили их. Спустя какое-то время наша разведка перехватила приказ командования одной из немецких частей. В нем не без ехидства говорилось о том, что русские саперы во главе с их хваленым Стариновым проявили потрясающую некомпетентность и самоуверенность, неумение правильно ставить и маскировать мины, которые, вдобавок, частично оказались неисправными. Отмечалось, что «доблестным саперам фюрера» даже не понадобилось миноискателей, чтобы найти и обезвредить эти ловушки.

Отрезвление наступило в ночь на 14 ноября. На воздух взлетели десятки объектов. Был уничтожен и начальник фашистского гарнизона генерал-лейтенант Георг фон Браун, который обосновался как раз в том самом доме № 17. Рвануло так, что некоторые личные вещи генерала нашли на крыше соседнего здания.

Что же оказалось? Обнаруженные немцами мины являлись на самом деле «блесной», наживкой-фальшивкой, а утечку информации о минировании объектов группа Старинова допустила умышленно. Мины-обманки так и были установлены, чтобы фашистские саперы обнаружили их без особых хлопот. Настоящие же заряды были заложены по всем правилам диверсионной науки. Причем, группа Старинова использовала новинку — мины с радиовзрывателями. Все они были взорваны в нужный момент по радиосигналу.

Более немцы никогда уже не позволяли себе иронизировать по поводу «некомпетентности» Старинова и его людей. Они боялись его как огня.

Вообще, о полковнике Илье Григорьевиче Старинове, прозванном «диверсантом от бога», о его удивительной и непростой судьбе надо рассказывать отдельно. Здесь же заметим, что Старинов всегда действовал изобретательно и свежо, был мастером различных взрывных и пиротехнических эффектов, трюков и всякого рода «сюрпризов», чем немало досаждал врагу. Он разработал множество оригинальных образцов мин и взрывных устройств, в том числе мины замедленного действия с электрохимическим взрывателем, «поездные» и «автомобильные» мины, «угольную» мину, «колесный замыкатель» и многое другое. А кроме того, подготовил более двух тысяч учеников, ставших асами, мастерами своего дела.

В мае 43-го Старинов был назначен заместителем по диверсиям начальника штаба партизанского движения Украины.

Понятно, что сюда стекалась информация со всех уголков оккупированной Украины, включая, разумеется, Полтаву, где действовало широко разветвленное подполье. Полтавские подпольщики устраивали диверсии на вражеских коммуникациях, организовывали побеги советских военнопленных из лагерей, собирали сведения о расположении фашистских войск. В летопись антифашистской борьбы навсегда вписано имя отважной полтавчанки, Героя Советского Союза Е. Убийвовк. Активно действовали группы под руководством А. Тарана, Ф. Крестовского, В. Панченко, И. Баяна, П. Шалигановой, Я. Мисецкой… Многие подпольщики были арестованы и расстреляны фашистами, но другие продолжали борьбу вплоть до освобождения Полтавы.

Информация о том, что фашисты готовятся уничтожить памятник Славы — символ побед отечественного оружия, могла поступить в партизанский штаб заблаговременно. И тогда мог возникнуть остроумный план — вполне в духе школы Старинова! Например, замаскировать на вершине колонны заряды незначительной мощности (чтобы не повредить памятник) направленного действия, взрыватели которых замыкались бы автоматически при определенном прогибе колонны, то есть при попытке опрокинуть ее.

Эта версия объясняет всё.

Когда колонна под действием тросов прогнулась до расчетной величины, раздался взрыв, направленный вниз. Его пламя высветило на миг величественного орла, и со стороны могло показаться, что гордая птица метнула вниз сноп молний. Очевидно, что перебитые тросы были отброшены взрывной волной в стороны. Один из них, бешено вращаясь, мог угодить в группу офицеров. Извивающиеся движения троса при меняющемся освещении вполне напоминали прыжок огромной змеи, отделившейся от колонны. Размочаленный конец толстого стального каната, летящего с бешеной скоростью, являлся, по сути, смертоносным орудием. И если это орудие угодило в толпу остолбеневших фашистов, то жертвы были неизбежны, хотя отвалившаяся голова — это, скорее всего, преувеличение.

Зато теперь становится понятным, почему фашисты отступились от памятника. В хитроумном взрыве, прогремевшем в ночи, они распознали почерк школы Старинова, вспомнили Харьков и заключили, что здесь их могут подстерегать и другие минные «сюрпризы», запрятанные еще глубже. Предпринимать новую попытку повалить колонну немедленно, без детальной саперной проверки не только памятника, но и местности вокруг, было бы чистым безумием. Но на такую проверку времени уже не было. Потому-то «Тигры» и уползли с площади, не сделав своего черного дела. Так один несильный, но искусный взрыв спас исторический памятник Славы.

Но как же могло случиться, что эта эффектная операция, имей она место, не стала достоянием гласности?

Тому есть веские причины.

Война продолжалась, и всё, связанное с деятельностью диверсионных групп, всё, что касалось применения новых образцов мин и взрывных устройств, было окружено плотной завесой секретности. Например, подробности удачной операции в Харькове были опубликованы лишь много лет спустя.

Вдобавок, сложилось так, что Старинов нажил себе недоброжелателей в лице влиятельных партийных функционеров Л. Мехлиса и П. Пономаренко. Он выступил с критикой идеи «рельсовой войны», считая, что взрывать надо не рельсы, которых в распоряжении немцев имелось в избытке, а паровозы, что создало бы для врага куда более серьезные проблемы. Но к аргументам Старинова наверху не прислушались. Партизанские отряды нацеливались именно на «рельсовую войну». А когда Старинов пытался попасть на прием к Сталину, Мехлис перехватил полковника и пригрозил ему расстрелом.

В августе 44-го Старинов возглавил штаб советской военной миссии при главкоме Народно-освободительной армии Югославии, где постоянно находился в личном контакте с Тито. Эта должность едва не стоила Старинову жизни несколько лет спустя, когда произошел разрыв всех отношений с Югославией.

Его, «диверсанта от бога», неоднократно представляли к генеральскому званию, к награждению золотой звездой Героя Советского Союза. Но утверждение так и не состоялось.

В конце 60-х Старинов занялся литературной деятельностью. Его рукописи были подготовлены к печати, но оказались «под сукном». Брежнев не мог простить ему добрых отзывов о Хрущеве.

Его знаменитые «Записки диверсанта» пришли к читателю лишь в конце 90-х.

Полковник Старинов лично участвовал в сотнях диверсионных актов, руководил подготовкой к тысячам, осуществленным его учениками, включая годы руководства партизанским движением на Украине. Разумеется, весь этот огромный материал не мог войти в книгу, за рамками которой осталось множество интереснейших