— А потом поверили?

— Не сразу. Но поверил. И даже не из-за фактов, которыесобрали работники полиции и прокуратуры. Консьерж, сидевший внизу, в подъезде,никого не видел. Рядом стояла машина с двумя офицерами полиции. Никого в домене было, наша сотрудница Ингрида Петерсен сама открыла дверь, взяв запасныеключи у консьержа. Кажется, его фамилия была Рябов. Точно, Рябов. Все фактыбыли против Арманда.

— Вы упомянули про историю с банком?..

— Она тоже. Вы знаете, как возникали банки в началедевяностых? Собирались несколько человек и открывали банк. Не было нормальнойзаконодательной базы, не было никаких законов, не было общих правил. Онипоявлялись потом. И этот банк, у которого мы взяли большую ссуду, решилпоправить свои дела за наш счет. Они выставили немыслимые проценты, как этообычно бывает. И еще угрожали подать в суд. Арманд очень сильно переживал.Потом эта история со списками…

— Какая история? — насторожился Дронго.

— Мне об этом рассказывал сам Арманд. Еще в девяностом годубыло принято решение вывезти из республик весь архив тогдашнего КГБ. Его,конечно, вывезли, но кое-какие документы остались, самые незначительные, былопонятно, что агентурных сведений там быть не может. Их бы просто уничтожили.Эти списки долго искали, но ничего не нашли. А потом всплыли какие-то списки,где был указан резерв на замещение некоторых должностей, в том числе и ваппарате КГБ. Если помните, это была тогдашняя практика партийных властей, накаждое место должен быть свой «резерв» из подобранных сотрудников. И в спискахстояло имя Арманда на пост куратора правоохранительных служб. Тогда былиадминистративные отделы, которые курировали КГБ, прокуратуру, милицию. В общем,ничего страшного, но газеты стали упорно муссировать слухи, что Арманд бывшийофицер КГБ. Вспомнили и его работу за рубежом. Его это очень обижало. Он всемговорил, что не стал бы скрывать свою работу в этой организации и не стал быпрятаться. Те, кто его знал, ему верили. Те, кто не знал, верили слухам. Это нанего очень сильно давило. В газетах начали появляться статьи против него. Он ихпрятал от жены, не давал ей читать. Я даже думаю, что, может, в какой-то моментон просто сорвался. Пришел в дом своего отца и решил на все махнуть рукой.Возможно и такое объяснение. Знаете почему? Арманд даже газеты и письма сталуносить домой, чтобы их никто не читал. И то письмо из банка, которое принеслаему Ингрида, он попросил ее взять домой.

— Я встречался с ней. Она говорит, что он хотел поехать вбанк, чтобы разобраться с этими проблемами.

— Я так не думаю. Арманд считал их проходимцами и говорил,что нужно подавать на них в суд. Но все это, вместе взятое, могло привести кнервному срыву. Сейчас, спустя столько лет, я даже лучше его понимаю, чемраньше.

Секретарь внесла чай и кофе. Это была высокая девушка сдлинными светлыми волосами.

— Спасибо, — поблагодарил Дронго.

— Вас ждут, — сказала секретарь, обращаясь к Пиесису.

— Я помню, — кивнул тот.

Пиесис взял чайную ложечку, бросил в кофе два кусочка сахараи размешал их. Дронго от сахара отказался.

— Лилия рассказала мне, что был какой-то странный звонок, —вспомнил Дронго, — говорили насчет каких-то карточек…

— Наверное, насчет кредитных карточек, — согласился Пиесис.— Банк открывал новую линию и должен был выдать нам новые карточки. Но Арманддействительно нервничал. Не знаю почему. И вообще у нас менялась обстановкакаждый месяц.

Дронго ждал, что скажет дальше его собеседник.

— Кто мог подумать, что все так закончится? — словнораздумывая, спросил Пиесис. — Я уже в двадцать четыре года работал инструкторомрайкома партии. Мы тогда верили в наши идеалы, нам казалось, что у нас впередицелая жизнь. А потом мы все больше и больше разочаровывались. В девяностом годуя вышел из партии. Мы в нее уже не верили, никто не верил. Оставались толькосамые стойкие, самые убежденные, как Арманд. Сейчас я думаю, что он просто нехотел признаваться, что вся его жизнь оказалась напрасной. Он был таким«идейным», как раньше говорили. А оказалось, что положил свою жизнь за никомуне нужную идею. Потом всплыли факты расстрелов, депортаций, высылки латышскихсемей. О многом мы не знали, о многом только догадывались. В общем, я был сАрмандом согласен, у нас в прошлом было много хорошего, но и много плохого.Однако тогда, при отделении от СССР, начали вспоминать только плохое. Все, чтоу людей накопилось за эти годы.

— Я хотел у вас спросить, — вспомнил Дронго, — вы зналитакую Яковлеву Сюзанну Силивесторовну? Она, наверное, давно умерла, но, может,вы знали, где она жила в последние годы? Я звонил ей несколько раз, но телефонне отвечает.

— Яковлеву? — переспросил Пиесис. — Конечно, знал. Междупрочим, она героическая женщина. Такая энергичная и целеустремленная. А развеона умерла?

— Мне говорили, что да. По моим расчетам, ей должно быть завосемьдесят.

— Правильно. Но она жива. Она живет с семьей своей дочери наулице Рупницибас. Это в самом центре города. Там находится здание бывшихсотрудников партийного аппарата. Очень большой и красивый дом. Многие оттудауже выехали, продав свои квартиры. Но она живет именно там.

— Спасибо, — поблагодарил его Дронго, — я обязательно к нейзайду. И спасибо, что вы меня приняли.

— Вы хорошо сделали, что приехали, — вдруг сказал Пиесис. —Лилия все еще живет надеждой, что сможет узнать правду. Она не хочет веритьфактам. Или не может. Извините, что я тороплюсь. У меня в приемной сидитжурналистка, которая недавно написала о смерти Арманда. Она собирала о немматериал. Если хотите, я ее позову.

— Конечно, — кивнул Дронго.

Пиесис поднялся и вышел из комнаты. Через несколько секундон вернулся с девушкой, у которой были светло-каштановые волосы, постриженныекаре, красивые голубые глаза, фигурка спортсменки. Она была чуть выше среднегороста и удивительно прямо держала спину, словно гимнастка на подиуме. Девушкабыла в джинсах и шерстяном сером пуловере.

— Знакомьтесь, — представил журналистку Пиесис. — ЭтоМарианна Делчева, а это господин Дронго.

— Не может быть! — ахнула гостья. — Вы тот самый Дронго?

— Не знаю, о ком вы говорите, — улыбнулся он, пожимая рукуДелчевой.

— Я про вас писала, — восторженно сообщила она, глядя наДронго, — вы один из самых известных экспертов по вопросам преступности. Вызнаете, сколько у вас поклонников в Риге? Ведь о вас слагают самые настоящиелегенды.

— Вот уж не знал, что я так популярен, — мрачно проворчалДронго. Его совсем не устраивала такая широкая известность. Работе эксперта ненужна реклама.

— Вы очень популярны, — заявила Делчева, усаживаясь за стол.— Если позволите, я приеду к вам и возьму интервью. Мне очень интересно с вамипобеседовать. Говорят, для вас нет неразрешимых задач. Говорят…