Во дворе – никого. И ни единой машины. Только поодальпримостился коммерческий киоск, как и полагается, с поддельной водкой ипросроченными соевыми шоколадками – между прочим, идеальное место длянаблюдательного пункта: во-первых, эти лабазики давно стали неотъемлемойдеталью пейзажа, во-вторых, за шеренгами бутылок можно спрятать любую оптику…

Данил сел за руль, посидел так, не включая мотора. Опятьпоявилось ощущение зыбкой нереальности, будто откроешь глаза – и нет ни частныхфирм, ни частных сыщиков, хоть никто не подозревает еще, что это, изволите ливидеть, «застой», и у тебя нет никаких забот, кроме как сидеть на краешкесиденья, уподобившись сжатой пружине, и – ждать, ждать, ждать…

Но вокруг была нынешняя жизнь, никакой другой непредвиделось, и его место в этой жизни было насквозь известно…

В Северо-Восточный он поехал самой длинной дорогой, чтобы навсякий случай провериться насчет возможного хвоста в парочке весьма подходящихмест.

…Улица Кутеванова, где обитал покойный, была названа в честьлегендарного партизанского командира, в Первую мировую ставшего из землемеровштабс-капитаном, а в Гражданскую – из штабс-капитанов сущим таежным Наполеоном,лупившим колчаковцев в этих самых краях. Кутеванов, как и все его воинство, вполитике не разбирался совершенно, о красных имел самое смутное впечатление –просто настал момент, когда колчаковцы осточертели сибирякам хуже горькойредьки, и адмиральскую власть скинули повсеместно почти столь же легко, как ввосемнадцатом сковырнули редкие кучки большевиков.

Потом, когда пришел Тухачевский с армией из военнопленногосброда (куда к будущему позору своему замешался и Ярослав Гашек), сибирякисообразили, что хрен редьки не слаще. И взбунтовались по новой. На ДальнемВостоке, например, тамошний «зеленый Бонапарт» Лубков, талантливо бивший исеменовцев, и японцев, с приходом красных вновь подался в леса, собрав почти вполном составе тех же самых орлов, и теперь уже красные долго не могли с нимничегошеньки поделать, пока не применили передовой метод, до которого недодумались в свое время ни Семенов, ни косоглазый генерал Оой, – подослалив отряд проверенного товарища, и засланный казачок положил Лубкова в спину измаузера.

Однако Кутеванов предусмотрительно помер своей смертью еще вдвадцать первом, увильнув тем самым от будущих политических разборок. Егоесаулы, с приходом Тухачевского награжденные почетным революционным оружием, вдвадцать втором году поснимали это оружие со стен и вновь подались в тайгу, нопонемногу были выловлены и выбиты чекистами, канув в небытие – однако бюстКутеванова до сих пор красовался в запущенном скверике посреди Киржача, гдеместные алкаши, народ остроумный, окрестили свой «летний ресторанчик»«Кутькиным бором». Дом, где месяца три обитал в Шантарске Гашек, снесли еще вколлективизацию, и теперь на панельной девятиэтажке красоваласьсюрреалистическая мемориальная доска, которую гордо демонстрировали приезжим:«На этом месте стоял дом, в котором жил Ярослав Гашек»…

Квартира Вадима была, строго говоря, казенная, купленная наденьги «Интеркрайта». Такова уж «селяви», что любой приличной фирме,обосновавшейся в большом городе, никак не помешает иметь в собственностинесколько частных квартир. Упаси боже, для самых законных целей – и прибывшегопо делам гостя там гораздо пригляднее и безопаснее разместить, чем в гостинице,и банкет для означенного гостя можно устроить, и складировать на пару деньковчто-то особо ценное, и разместить филиал офиса. Да наконец, и самому шефу сособо приближенными лицами есть где «отдохнуть». Но поскольку такая квартираавтоматически попадает в облагаемое диким налогом имущество предприятия, обычноизворачиваются, как могут, – чаще всего оформляют долгосрочную «ссудусотруднику для покупки квартиры» и выправляют все документы на него. Сотрудник,ясное дело, должен быть верным и надежным. А Вадик при всей его мягкотелостиименно таковым считался, так что эту квартиру на него и оформили. Правда, впаспорте у него еще стояла прописка с адресом Светкиной квартиры, так чтоКлебанов если и докопается, то нескоро.

Вадик здесь и жил последние три месяца (лялька из Киржачадействительно была, но выдержала Вадика лишь полтора месяца), а параллельнохата служила Данилу явочной квартирой. И Данил совершенно точно знал, что тамне может оказаться ни анаши в серванте, ни левого автомата в шкафу, нисекретных бумаг в пакете с макаронами. И черного нала там не хранили.Совершенно чистая хата.

И все же у Вадика забрали ключи. А это могло означать толькоодно. Не такие уж лопушистые волчатки в РУОП, чтобы пропустить ключи в описи,там вообще нет лопухов…

Тот, кто взял ключи, собирался навестить квартиру. Вернееговоря, наверняка уже навестил ночью. И это был профессионал, можно сказатьзаранее. В квартире стояла отличная сигнализация, полностью автономная, наяпонском аккумуляторе. Сунься кто непосвященный, она не подняла бы шума и непугала бы световыми эффектами, но тотчас же сообщила бы о вторжении в офис«Интеркрайта», на дежурный пост. А оттуда моментально позвонили бы Данилу.

Конечно, на любую хитрость есть этот, с винтом. Сигнализациюможно отключить, для этого потребуется сканер размером с дистанционку длявидака – однако в Европах такой потянет на пять тысяч зеленых, и кто попало сним гулять не будет. Посему вариантов два: либо Профессионал все же побывал вквартире, отключив чудо техники и потом включив вновь, либо его там не было, ивообще никого там не было. Просто, как мычание…

У подъезда – ничего и никого, способных вызвать подозрение.Идиллия.

Данил еще на первом этаже услышал стеклянный звяк,продолжавшийся все время, пока он поднимался на пятый, последний. Источникзвяка ему был знаком – это шатеночка из соседней квартиры складывала бутылки вбольшущий картонный ящик из-под «Голдстара», служивший временной урной довечернего прибытия мусорной машины. Данил поднимался бесшумно, и она его незаметила, засекла лишь, когда стал доставать из кармана ключи, и они звякнули.Довольно симпатичная, не расплывшаяся еще ля фам лет тридцати. Торопливозапахнула халатик, но Данил успел рассмотреть, что вся грудь и шея у нее вбагровых засосах. Если сопоставить это с горой бутылок и тем что ей давноследовало быть на работе, ребус получался простой, вовсе и не ребус даже.

– Вернулся? – спросил Данил. – Ну и славабогу.

Лицо у нее было ошалело-счастливым.

Данил с этой парочкой был мимолетно знаком. Поскольку оннесколько раз спускался за почтой в форменных офицерских брюках с краснымкантом, соседи его считали по-прежнему находящимся в боевом строю (а Вадика егомладшим братом, и ни в том ни в другом Данил их не разубеждал, зачем?).

Сами соседи были бюджетниками. Она учительствовала, а онслужил лейтенантом во внутренних войсках и две недели назад отправился вневеселую командировку, держа курс на Чечню. Такие дела. Теперь, как нетруднодогадаться, вернулся в целости и сохранности, гулеванил и любил женушку доупора – простенько и незамысловато живут люди, позавидовать можно…