Джек держал трубку в руке. Ему хотелось повесить ее, сесть вмашину и уехать с матерью в другую гостиницу в другом штате. Но он не повесилтрубку. Он позвал:

— Мам, дядя Морган на проводе. Он говорит, что ты должнапоговорить с ним.

Она помолчала, и Джеку захотелось увидеть ее лицо. Наконецона сказала:

— Я сейчас подойду, Джеки.

Джек уже знал, что нужно делать. Его мать прикрыла двериспальни; он услышал, как она приблизилась к стоящему на туалетном столикетелефону и сняла трубку.

— Порядок, Джеки, — донеслось из-за двери.

— Порядок, — откликнулся он и зажал ладонью микрофон, чтобыне было слышно его дыхания.

— Большие неприятности, Лили, — сказал дядя Морган. —Ужасные. Если бы ты до сих пор снималась в картинах, мы бы избежали их. Ты недумаешь, что давно пора вернуться к нормальной жизни?

— Как ты нашел меня? — спросила она.

— Думаешь, тебя тяжело найти? Погоди, Лили, я заберу тебя вНью-Йорк. Хватит тебе убегать.

— По-твоему, я убегаю?

— Твоя жизнь не бесконечна, Лили, и я не могу тратить всесвое время, разыскивая тебя. Эй, парень, повесь трубку! Твой сын никогда невешает трубку второго аппарата.

— Всегда он вешает.

Джек услыхал, как колотится его сердце.

— Повесь трубку, парень, — обратился к нему жесткий голосМоргана Слоута.

— Не будь смешным, Слоут, — сказала мать.

— Я скажу тебе, что смешно! Смешно было забираться на этоткурорт, когда ты должна лежать в больнице, вот что смешно! Господи, ведь нашедело стоит миллионы! Я позабочусь об образовании твоего сына, и видит Бог, яэто сделаю. Ты же этому только препятствуешь.

— Я не хочу больше разговаривать с тобой, — заявила Лили.

— Не хочешь, но будешь. Я приеду сюда и помещу тебя вбольницу силой. Мы занимаемся ангажементами, Лили. Ты владеешь половинойкомпании, и Джек унаследует эту половину после тебя. Я хочу быть уверенным, чтоо Джеке позаботятся. И если ты думаешь, что та дурость, которую ты делаешь вэтом чертовом Нью-Хэмпшире — это забота о Джеке, то ты еще серьезнее больна,чем полагаешь.

— Чего ты хочешь, Слоут? — устало спросила Лили.

— Ты знаешь, чего я хочу. Я хочу заботиться о вас. Я хочузаботиться о Джеке, Лили. Я дам ему ежегодно пять тысяч долларов — подумай обэтом, Лили. Я хочу, чтобы он поступил в хороший колледж. Ты ведь даже незаписала его в школу.

— Ты идиот, — проговорила мать.

— Это не ответ, Лили. Ты должна мне помочь.

— Какое тебе до нас дело, Слоут?

— Ты прекрасно это знаешь, черт побери! Я защищаю твоиинтересы в компании «Сойер и Слоут». В понедельник я закончу разбираться сбумагами, и потом позабочусь о тебе.

— Как ты уже позаботился о Томми Вудбайне? — спросила она. —Иногда я думаю, что тебе и Филу слишком везло, Морган. Вспомни, ведь когда-товы были очень бедны, и клиентами у вас были только несколько третьеразрядныхкомиков и актеров-неудачников, да парочка непризнанных сценаристов. Но жизньбыла гораздо лучше, чем сейчас!

— Боже, что ты мелешь? — заорал дядя Морган. — Ты не отдаешьсебе отчета! — Он взял себя в руки. — И при чем здесь Томми Вудбайн? Этонедостойно даже тебя, Лили.

— Я собираюсь повесить трубку, Слоут. Держись подальше отменя. И держись подальше от Джека.

— Ты должна лечь в больницу, Лили! Вся эта беготня…

Его мать бросила трубку, не дослушав. Джек быстренькопроделал то же самое. Затем он сделал несколько шагов к окну, как будто и небыл около телефона. В спальне царила тишина.

— Мама! — позвал он.

— Да, Джеки? — он едва услышал ее голос.

— С тобой все в порядке?

— Со мной? Конечно, — ее шаги приблизились к двери, котораяс шумом распахнулась. Их взгляды встретились — две пары голубых глаз. Лилипридерживала рукой дверь. Взгляды столкнулись вновь, и от этого стало неуютно.— Конечно, все в порядке. А что могло случиться?

Их разделяло знание чего-то, но чего? Джек удивился бы, еслибы она узнала, что он подслушивал разговор; но потом подумал, что их разделяетее болезнь.

— Ладно, — дипломатично сказал он. Болезнь матери, о которойони никогда не говорили, вдруг выросла между ними. — Я не знаю. Мне показалось,что дядя Морган… — он запнулся.

Лили молчала, и Джек сделал еще одно открытие. Она бояласьтак же, как и он.

Мать достала сигарету и прикурила. В ее глазах промелькнулочто-то новое.

— Не обращай внимания, Джек. Я не думаю, что на самом делепохоже, будто я убегаю от него. Дядя Морган любит пугать меня. — Она выдохнуласизый дым. — Я боюсь, что у меня пропал аппетит. Почему бы тебе не спуститьсявниз и не позавтракать одному?

— Пойдем со мной, — попросил он.

— Я хочу побыть одна, Джек. Постарайся это понять.

«Постарайся это понять.

Поверь мне».

Эти слова имели какой-то иной смысл.

— К твоему возвращению я приду в себя, — сказала она. —Обещаю.

А на самом деле она говорила: «Я хочу закричать, я больше немогу сдерживаться, уходи, уходи!»

— Принести тебе что-нибудь?

Она покачала головой, натянуто улыбаясь ему, и он вышел изкомнаты, хотя тоже не хотел завтракать. По коридору он дошел до лифта.Оставалось только одно место, куда можно пойти, и он сразу же понял это.

Смотрителя Территорий не было в его «офисе». Его вообщенигде не было видно. Джек беспомощно оглядел залитый солнцем парк. Ему стало непо себе. Со Смотрителем что-нибудь случилось? Это, конечно, невероятно, но что,если дядя Морган узнал о Смотрителе (что узнал?) и… Джек мысленно увидел фургон«ДИКОЕ ДИТЯ», выезжающий из-за угла и набирающий скорость.

Он размышлял куда пойти. Мысленно он видел отраженного втысяче зеркал дядю Моргана, превращающегося в разлагающееся чудовище. Джекбросился прочь от этого видения, он бежал в надежде на какое-то чудесноеспасение. Впереди показалось круглое строение из белого кирпича.

Оттуда доносились ритмичные звуки — топ, топ, топ. Мальчикпобежал на эти звуки. Он с трудом отыскал дверь и распахнул ее.