одеждах, держащихся усилиями прохудившегося пояса. И с натруженными руками, покрытыми до того застарелыми мозолями, что те успели ороговеть.

Хаджар успел пожить среди смертного люда и легко узнал во внешнем виде и мелких деталях — пахаря, от рассвета до полудня гнущего спину в полях, а затем занимающегося хозяйством и домом.

Отец, король Хавер, всегда говорил, что на плечах именно таких людей держатся страны. Потому что те добывали еду. А без еды даже самое большое и сильное королевство пошатнется и исчезнет в пучине истории, снесенное собственным народом. Потому что нет страшнее зверя, чем Голод.

— Не знаю, — выдохнул Хаджар и откинулся на спинку телегу, подставив лицо солнцу. — Запутался я, незнакомец.

— Эт Кан, — представился мужчина.

— Хаджар.

— Хаджар, — вдумчиво повторил пахарь. — Странное имя для наших краев. Да и выглядишь ты незнакомо. Глаза цвета неба… о таком только в сказках читал.

Хаджар промолчал. В Безымянном Мире, в отличии от Земли, не было строгого распределения по расселению человеческих рас среди регионов, а влияние природы на эволюционный процесс слишком сильно сглаживалось влиянием Реки Мира.

Так что то, что сейчас говорил Эт Кан, не сильно соответствовало реальности за пределами того места, где они сейчас находились.

— Откуда ты, Хаджар? — спросил, наконец, пахарь.

— Из Лидуса, — ответил Хаджар и указал в сторону, где высились горы, с которых он спустился едва ли четверть часа тому назад. — Там, за горами. Очень далеко. Наверное… на северо-востоке. Если долго идти. Очень долго…

Пахарь покивал, словно понимал о чем идет речь, но если Хаджар все верно рассудил, то вряд ли Эт Кан имел хоть какое-то представление о внешнем мире. Этому предположению находилось сразу несколько подтверждающих фактов, но пока генерал не имел всех карт на руках, то не хотел строить предположений.

Уж этому-то жизнь его научила сполна.

И, самое обидное, продолжает учить…

— Расскажи про этот край, Хаджар, — попросил пахарь.

Уже второй раз за этот, казалось, бесконечный вопрос, генерал услышал подобную просьбу.

— Обычный край, — пожал он плечами. — среди долин и быстрых рек. Хвойных лесов на севере и лиственных на юге. С ярмарками и фестивалями. Добрыми и злыми людьми. Отважными и бесчестными. И небом. Широким и высоким летом, угрюмым и серым низким, но даже тогда — бережным и ласковым. Не знаю, Эт Кан. Самый обычный край. Видел таких десятки, если не сотни.

— И все же…

— И все же это дом, — кивнул Хаджар, невольно закрывая ладонью сердце.

Мерно бьющееся, искусственное, стальное сердце. Но, видят Вечерние Звезды, болело оно ничуть не хуже человеческого или драконьего.

— За него и держись, человек со странными глазами и именем, — внезапно сказал Эт Кан. — В тяжелые моменты всегда надо думать о доме. Это, конечно, больно, но лучше такая боль, чем другая. Боль тоски о доме — она теплая и нежная. А боль от жизни — тяжелая и острая. И если уж все равно, кто бы ты ни был, богатый или бедный, сильный или слабый, отважный или трусливый, все равно будешь испытывать боль, то лучше уж ту, что имеет для тебя какое-то значение, кроме самих страданий.

Хаджар приоткрыл глаза и уже в третий раз проверил своего спутника.

Смертный.

— Ты мудр, Эт Кан, — признал очевидное Хаджар.

Но незнакомец лишь рассмеялся.

— Много мудрости не надо, чтобы следовать праведным учениям, Хаджар, — произнес он.

Генерал, скорее всего, догадывался какой ответ получит на свой следующий вопрос, но не мог его не задать.

— И чьим же учениям ты следуешь, Эт Кан?

Теперь пришел черед пахаря смотреть с подозрением на Хаджара.

— В нашем краю не так часто появляются чужестранцы, Хаджар, — произнес он спустя несколько мгновений. — И они редко задерживаются в нашем захолустье и сразу едут в столицу. Все разные. Но вот что удивительно — никто из них не слышал учений Ляо Феня, которые я тебе только что и процитировал.

Ляо Фень… опять это имя.

Хаджара так и подмывало поинтересоваться у Эт Кана историей Гиртая и как так вышло, что страна и бог, которых все, в том числе и Черный Генерал, считали погибшими и исчезнувшими со страниц истории, на самом деле сохранились. Но это вызвало бы еще больше и без того не самых нужных вопросов.

— Мир велик, Эт Кан, — сказал Хаджар. — в нем много других богов и учений.

— Это верно, — кивнул пахарь. — но Ляо Фень учит, что как много бы мудрецов не говорили, пусть и разными словами, они всегда пытаются объяснить одну и ту же мысль.

— И какую же?

— Ту, которой, увы, нельзя никого научить, — пожал плечами пахарь. — лишь указать направление.

Кстати, о направлении…

— Спасибо тебе, Эт Кан, что подвозишь меня, несмотря на то что я едва не сломал твою телегу, но позволь узнать, а куда именно ты держишь путь?

Пахарь беззаботно улыбнулся, демонстрируя желтоватые, немного кривые, в неполном наборе зубы.

Он повернулся и легонько похлопал по циновкам, закрывающим груз в его телеге.

— Еду в одну из школ Ляо Феня, — ответил Эт Кан без тени сомнений или попытки что-то утаить. — Завтра там будет пир, посвященный съезду ученых. Надеюсь выгодно продать излишек урожая и, если повезет, куплю в городе еще одну корову. Дочь ждет второго ребенка — потребуется больше молока.

Школа Ляо Феня… звучало достаточно интригующе, чтобы Хаджар потратил время, чтобы навестить это место. Может там он получит подсказку, что делать дальше.

— Вижу у тебя меч на поясе, — Эт Кан кивнул в сторону рукояти Синего Клинка. — Ты тоже ученый?

Хаджар едва не поперхнулся. Нет, определенно, это место стоило навестить.

Глава 1866

Генерал в недоумении посмотрел на своего собеседника.

— В Гиртае ученые ходят с мечами? — спросил он.

— Ну да, разумеется, — пожал плечами Эт Кан и, нагнувшись, подхватил травинку, закинув ту в рот. — Кому же еще с ними ходить?

— Воинам.

— Воинам? — переспросил пахарь. — А кто такие воины, Хаджар?

Генерал снова поперхнулся. Собирался было уже ответить, но поймал себя за язык. А действительно — кто такие воины? Задай ему этот вопрос полтысячи лет назад и он бы легко нашел ответ, но сейчас… сейчас ему было проще рассказать кто такие солдаты, нежели воины.

— В Гиртае нет воинов, — покачал головой Эт Кан. — Есть ученые, скульпторы, поэты, столяры, гончары, танцовщицы, пастухи, пахари, пекари, кузнецы и… да кого только нет, чужестранец. Кроме воинов. Не слышал никогда о таком.

Тут сразу можно было бы спросить откуда тогда Эт Кан знает это слово, но Хаджар не был уверен, что они разговаривают на одном и том же языке.

Такое уже бывало с ним на тропах Безымянного Мира, так что — кто знает.

Большую часть пути они проделали за неспешным разговором о всякий житейский мелочах, из которого генерал почерпнул для себя несколько новых знаний об этом месте.

Гиртай находился в горной чаше и те скалы, с которых спустился Хаджар, обрамляли всю страну. Достаточно большую, чтобы вместить в себя морской берег, леса и холмы, долины и реки, несколько городов, пару сотен деревень и около десяти миллионов жителей.

Иными словами — аномалия, в которой оказался Хаджар и бессмертные по размерам не уступала Лидусу. И кто бы её не создал должен был обладать воистину чудовищной силой.

Сам же Эт Кан жил в небольшой деревне, как, собственно, и большинство жителей. У него был свой дом, хозяйство и поле. Жена, четверо детей, семеро внуков и больная спина из-за которой он все чаще проводил время в торговых поездках и все меньше — в полях.

От чего иногда тосковал, так как ему нравилось возделывать землю и осознавать, что его пот и труд кормят других людей.

О воинах и войнах он ничего не слышал. Как и о солдатах или бандитах. О кражах или распрях. В Гиртае не было ни судов, ни стражей, ни убийц, ни воров.

— А зачем, — пожимал плечами Эт Кан. — у меня есть все, что мне надо, а если чего-то нет, я это либо куплю, либо обменяю.

— Но есть же люди, которые не хотят трудится, — сказал Хаджар. — которым хочется все и сразу. А есть еще просто глупые. Или жадные.

— Есть конечно, — засмеялся Эт Кан. — Наверное они могли бы воровать и вредить, но… не знаю, Хаджар. Сложные вопросы ты задаешь. Никогда над ними не думал. В школах и семьях нас воспитывают так, что