Кулаков содействовал избранию Горбачёва первым секретарем крайкома комсомола. Уже через год, с марта 1962 года, он перевел его на работу парторгом крайкома КПСС Ставропольского территориально-производственного колхозно-совхозного управления, а еще год спустя, в январе 1963-го, поставил во главе ключевого орготдела. «Кулаков был мужик резкий, крутой, требовательный, типичный представитель «нажимной» административной школы, – вспоминает Михаил Сергеевич. – Он, конечно, мог и разнос устроить, и выматерить, как водится в России. Но работал с душой, за дело болел и при этом никогда не поручал мне что-то сомнительное, хотя я знаю, что от других мог потребовать что в голову придет и чего душа пожелает». Стиль кулаковского pуководства оказал глубокое воздействие на молодого Гоpбачёва, и позднее тот не pаз пытается имитиpовать Кулакова на pазных постах, включая высший пост советской импеpии. С 1963 года Горбачёв – заведующий отделом партийных органов Ставропольского крайкома КПСС. Во взаимоотношениях номенклатуры были возможны и хамство, и грубость, и мат в обиходе. Рефреном при этом звучало «Иначе партбилет на стол положишь!», что автоматически означало вычеркивание из списка номенклатуры и лишение руководящей должности. Горбачёв впитывал эти правила: если ты попадал в номенклатуру, каждому отводилось определенное место в этой системе, он должен был следовать определенным правилам игры.

В 1964 году Кулаков перебрался в Москву, возглавил сельскохозяйственный отдел ЦК КПСС. Осенью 1964 года в Тебеpдинском заповеднике во вpемя пpогулок и за вечеpним застольем план снятия Хрущёва был вывеpен до последних деталей. Кpемлевские гости довеpяли Кулакову, он числился сpеди жеpтв хрущёвского пpоизвола, и его поддеpжка заговоpа считалась само собой pазумеющейся. И в самом деле, Кулаков все более пpиходил в отчаяние от непоследовательности и необузданной импульсивности Хрущёва. Горбачёв в это вpемя ведал в Ставpопольском кpайкоме кадpами и к заговоpу по номенклатуpной незначительности не пpимыкал. Однако вообще не знать о заговоpе он не мог, будучи довеpенным лицом Кулакова и наблюдая небывалое скопление кpемлевских тузов в глубокой пpовинции. Видимо, это был пеpвый усвоенный Горбачёвым уpок боpьбы за веpховную власть, хотя настоящая школа интpиг у него впеpеди, когда его непpевзойденным учителем станет Андpопов.

Кулаков быстро продвигался в кабинетах на Новой площади и уже на следующий, 1965 год избран секретарем ЦК КПСС. Членом Политбюро ЦК КПСС он стал с 1971 года.

В сентябре 1966 года Горбачёв избран первым секретарем Ставропольского горкома партии, в этом же году впервые побывал за границей, в ГДР.

С новым, сменившим Кулакова, первым секретарем крайкома Л. Н. Ефремовым отношения у Михаила Сергеевича, видимо, не стали такими доверительными, как с Кулаковым. По словам М. С. Горбачёва, за Л. Н. Ефремовым, опытным партийным функционером, руководившим обкомами в Куйбышеве, Курске, Горьком, прочно закрепилась репутация рьяного сторонника Хрущёва. Заканчивал любую беседу так: «Вот что сказал по этому вопросу товарищ Хрущёв. Из этого вы и исходите». В план заговора против Хрущёва в 1964 году Ефремова не посвящали. Наш историк и политолог Жорес Медведев считал Леонида Ефремова человеком «хорошо образованным, либеральным», более «опытным и умным, чем Кулаков». Французский историк Мишель Татю сообщал, что в Ставрополе вспоминают Ефремова как человека «культурного».

Личность и человеческие качества бывшего первого секретаря Ставропольского обкома не представляли бы особого интереса для историка, если бы Леонид Ефремов не был в течение полутора лет начальником Михаила Горбачёва. Ефремову он не понравился, но из Москвы от Кулакова шли настоятельные рекомендации о выдвижении М. С. Горбачёва при каждой заметной вакансии.

С августа 1968 года под нажимом Кулакова Горбачёв тем не менее стал вторым секретарем крайкома. Впереди открывались новые горизонты, а поддержка Кулакова, к тому времени уже члена Политбюро ЦК, прибавляла уверенности. Сюзерен в Москве – замечательная предпосылка успешной карьеры. Работа Горбачёва вторым секретарем крайкома – это увлекательнейшее повествование о ней и о нем многих еще живых свидетелей. Разные события в коридорах крайкомовской и кремлевской власти характеризуют царящие в стране провинциальные и столичные нравы тогдашней элиты. Они касались и устройства быта и его крайкомовской специфики, это и козни и интриги между соперниками, и вовлечение в эти «сражения» жен и своих подчиненных. Такие факты, конечно, субъективны, свидетельства слабо верифицируемы, хотя, конечно, какие-то нюансы человеческого характера и уточняют. Слаб человек, на какую бы высоту общественного положения он ни вознесся…

Но вот еще один пример сложного положения Горбачёва при Ефремове. Биографы Горбачёва проходят мимо «короткой, но исключительно резкой», как считал публицист Юрий Черниченко, дискуссии о путях развития советского сельского хозяйства. Дискуссия проходила в 1967 году. Одну сторону представлял экономист и публицист Геннадий Лисичкин, другую – Леонид Ефремов. Геннадий Лисичкин – из плеяды известных публицистов-экономистов, будущих «прорабов перестройки» – Анатолия Стреляного, Юрия Черниченко. Он – выпускник МГИМО, молодой дипломат, получив назначение в Данию в статусе пресс-атташе советского посольства, уехал не за границу, а добровольцем – председателем колхоза в Казахстан на освоение целины. Обретя практическое знание жизни на «земле» и став великолепным экономистом-аграрником, он описывал в одной из статей положение, которое он наблюдал в хозяйственной жизни Северного Кавказа, т. е. на территории, где «хозяином» и был Л. Ефремов. Геннадий Лисичкин предложил менять «хозяйственный механизм», развивать товарные отношения и свободные закупки. Леонид Ефремов категорически осудил этот путь, обрушившись на «фетишизацию товарно-денежных отношений». Первый секретарь крайкома наябедничал в ЦК КПСС в отдел агитации и пропаганды, чтобы «урезонили» активничающего «советчика». Как повел себя в этой дискуссии Горбачёв? Ведь Г. Лисичкин из думающих смельчаков, на которых он будет опираться в годы перестройки. Горбачёв не мог да и не стал ни спорить, ни вмешиваться, естественно, в спор своего непосредственного начальника. Это было не по правилам. Но хотелось ли спорить? На этот вопрос может ответить только он сам. К этому времени Михаил Сергеевич – эксперт в области сельского хозяйства. Он заочно окончил Ставропольский сельскохозяйственный институт.

Ефремов продолжал поддерживать Горбачёва. Его самого отзывают в Москву, и он рекомендует на свое место Горбачёва. Одной рекомендации бывшего первого секретаря недостаточно. Необходимо решение Москвы, ибо первый секретарь краевого комитета партии – номенклатура Политбюро.

В Ставрополе Ефремов, как помним, оказался из-за своей близости к Хрущёву. Но держать его на партийной работе Брежнев не хотел и отправил в Государственный комитет по науке и технике. Прежде чем попрощаться, спросил:

– А кого выдвинем первым секретарем крайкома вместо тебя?

Ефремов сказал, что не ожидал такого поворота дела, специально на эту тему не думал, ни с кем не советовался. Но все первые секретари были присланы из Москвы. А почему бы и не выдвинуть человека из краевой парторганизации? Брежнев одобрительно кивнул: