Лицо у Айви было настороженное. Она знала, что на меня ненадо давить, если дело касается Трента, но Дженкс ни за что не отпустит, развцепился.

— Так-то оно так, но ты подумай, Рэйч. Вечеринка будетпотрясающая. Все сливки Цинциннати соберутся. Хрен угадаешь, кто туда придет.

Я подняла горшок с комнатным растением, махнула под нимрукой по столу — это я так пыль вытираю.

— Придут те, кто хочет убить Трента, — бросила янебрежно. — Я люблю острые ситуации, но я не псих.

Айви сдвинула ведро и швабру на сухой участок и щедро брызнулана пол спреем из бутылки без этикетки.

— Ты собираешься идти? — спросила она, будто неслышала, что я уже сказала «нет».

— Нет.

Одним движением я смела все бумаги со стола в самый верхнийящик. Дженкс опустился на очищенную столешницу. Крылья замерли в покое, онприслонился к карандашнице, скрестил руки на груди и лодыжки внизу и сталкак-то уж слишком сексуален для мужчины четырех дюймов роста.

— А почему нет? — спросил он тономобвинителя. — Думаешь, он тебя хочет замочить?

Снова, — добавила я мысленно. А вслух сказала:

— А потому, что я уже спасала его чертову эльфийскуюшкуру.

Один раз ошибка — это ошибка. Второй раз — это уже даже неошибка.

Айви вышла, фыркнув, с ведром и шваброй в руке.

— Ответить просят завтра, — еще раз попробовалДженкс. — Репетиция церемонии в пятницу. Ты приглашена.

— Я знаю.

Это еще и мой день рождения, и проводить его с Трентом яникак не намереваюсь. Кипя негодованием, я вышла вслед за Айви.

В коридор из гостиной падал солнечный свет. Дженкс сорвалсяс места и полетел передо мной задом наперед, продолжая говорить:

— Я тебе две причины укажу, почему это надо сделать.Во-первых, это дико разозлит Элласбет, а во-вторых, ты с него запросишьстолько, чтобы хватило на освящение церкви.

Я замедлила шаги, сдерживаясь, чтобы не скривиться отзлости. Так нечестно! И Айви, стоящая у раковины, подумала то же самое:

— Дженкс!

— Я только говорю…

— Она на Каламака не работает, — произнесла Айви сугрозой, и на этот раз Дженкс заткнулся.

Я стояла в кухне, не очень понимая, зачем я сюда пришла.

— Пойду в душ, — сказала я.

— Иди, — отозвалась Айви, тщательно — и безнеобходимости — отмывая ведро мыльной водой перед тем, как убрать наместо. — Я подожду, пока придет этот оценщик.

Это мне не понравилось. Она явно будет темнить насчетоценки, зная, что у нее карманы глубже моих. Она мне сказала, что почтиразорилась, но «почти разорилась» для последнего живого члена вампирскогосемейства Тамвуд — это совсем не то, что «разорилась» для меня. Это простокогда счет в банке падает до шестизначных цифр. Денег ей хватит на все, чтонужно. Только сейчас я слишком устала, чтобы с ней спорить.

— Я тебе буду должна, — сказала я, прихватила остывшийчай, который сделала для меня Кери, и побрела прочь.

— Господи, Дженкс! — услышала я голос Айви, когда, незаходя к себе в комнату, где была разбросана одежда, я направилась вванную, — Вот что ей меньше всего надо, так это работать на Каламака.

— Да я просто думал… — начал пикси.

— Да нет, ты просто не думал, — сказала Айвипрокурорским голосом. — Трент тебе не какой-нибудь богатенькийчистоплюйчик. Он — жадный до власти и не останавливающийся перед кровьюнаркобарон, который прилично выглядит в костюме. Ты же не думаешь, что у негобыли иные причины звать ее в охрану, кроме заботы о собственном благополучии?

— Я не собирался отпускать ее одну, — возразил он, нотут я закрыла дверь.

Попивая терпкий чай, я сбросила пижаму в стиральную машину ивключила душ, чтобы дальше их разговоров не слышать. Иногда у меня бывало такоечувство, будто они считают меня глухой — только потому, что я не слышу черезвсе кладбище, как отрыгивает пикси, Ага, они как-то устроили состязание, ктогромче. Победил Дженкс.

Теплота воды была просто чудом, и когда смолистый запаххвойного мыла уничтожил вонь жженого янтаря, я вышла из под душа освеженная ипочти проснувшаяся. Завернувшись в лиловое полотенце, я стерла капельки воды свысокого зеркала и придвинулась посмотреть, нет ли новых веснушек. Нет. Поканет. Открыв рот, я проверила свои красивые ровные зубы. Приятно, когда нет ниодной пломбы.

Пусть я покрыла душу чернотой, когда весной сплела демонскоезаклятие и превратилась в волчицу, но нет у меня чувства вины из-за безупречнойкожи без отметин, которая у меня появилась при возвращении. Накопленные задвадцать пять лет жизни дефекты исчезли, и если я прежде своей смерти не найдуспособа избавиться от демонской грязи, вызванной плетением заклятия, то заплачуя за это тем, что буду гореть в аду.

Ну ладна, чувство вины есть, но не слишком большое, —подумала я, берясь за лосьон с максимальным УФ-фактором. И уж точно я ненамерена легко расставаться с приобретениями. Родные моей матери приехали изИрландии задолго до Поворота, и мне достались от матери рыжие волосы, зеленыеглаза и белая кожа, теперь мягкая и нежная, как у новорожденного. От отца мнедостался рост, худощавое спортивное телосложение и осанка. От них обоих —редкая генетическая патология, от которой я бы погибла, не дожив до года, еслибы отец Трента не поставил себя над законом и не исправил бы ее в своейподпольной лаборатории.

Наши отцы дружили, пока не погибли оба с интервалом в неделюпри подозрительных обстоятельствах. По крайней мере для меня подозрительных. Ивот почему я не доверяю Тренту — если мало того, что он наркобарон, убийца иупорно пытается мной манипулировать.

Вдруг память о гибели отца навалилась на меня свинцом. Япошарила в шкафчике за зеркалом и нашла деревянное кольцо, которое он подарилмне в день тринадцатилетия. Последний мой день рождения перед его гибелью. Я смотрелана кольцо, маленькое и совершенное у меня на ладони, и вдруг импульсивно егонадела. Я не носила его с тех пор, как разрушить заключенные в нем чары,скрывавшие мои веснушки. А после того, как я сплела то демонское заклятие, уменя и нужды в нем было. Но я тосковала по отцу, и после сегодняшнего нападениядемонов какая-то эмоциональная защита была мне нелишней.

Улыбнувшись этому кольцу на мизинце, я почувствовала себялучше. К кольцу прилагался пожизненный абонемент на восстановление чар, и яходила это делать каждый июль, в четвертую пятницу. Может быть, стоит на этотраз сводить хозяйку куда-нибудь кофе попить. Спросить, нет ли чар вроде кремаот загара, и если есть — не лучше ли на них поменять.

Вытирая волосы, я отчетливо услышала с кухни разговор двухголосов — мужского и женского.

— Он уже здесь? — буркнула я, ища себе трусы,джинсы и красную блузку в сушильной машине. Натянув их, я мазнула духами закаждым ухом, чтобы мой запах не смешивался с запахом Айви, причесала мокрыеволосы пальцами и вышла.