–Так…– простившись с Зевотою, сотник махнул рукой.– Двигаем дальше. Где там Корягиных-то убили? На плесе у Медвежьего урочища… Три покойничка, ага… Значит, по словам стражей получается – два холопа и Ефим-рядович…

–Господине!– подпрыгнул у кормового весла младший урядник Регота Сивцов, назначенный ныне над прочими парнями страшим.– Дед Корягин обещал своего человечка прислать. Ну, мало ли, пояснить что-то…

–Скорей, чтоб самому все побыстрей разузнать,– хмыкнув в усы, Михайла поправил висевший на поясе меч в зеленых сафьяновых ножнах. Тяжелый, с массивным навершием и лезвием длиной около метра, он ничуть не напоминал коротенькие тесаки Младшей стражи, кои те гордо именовали «мечами». Оружие рыцаря, стоившее немерено и являющееся символом власти.

–Ладно, посмотрим… пришлет – так увидим.

Теперь плыли вниз по течению, быстро, с ловкостью огибая мели и торчащие на излучинах камни. Регота орудовал веслом, словно заправский кормщик,– и Миша, как опытный командир, не преминул это отметить. Люди – ресурс, и всегда не худо знать, чем именно сей ресурс особо полезен.

У Михайловского городка, у пристани, лодейка причалила – парни, перекрестясь, вынесли завернутые в холстины трупы. С пристани тут же спустилась стража – парочка отроков в коротких кольчугах и шлемах. Первогодки, гордые порученным делом. Следом за отроками спускалась к реке какая-то девица в красной запоне с узорами. Стройная, сероглазая, с длинной золотистой косою. Подойдя к ладье, поклонилась сотнику:

–Здрав будь, Михайле Фролович.

–И ты будь здрава, Звенислава Путятична,– столь же вежливо поздоровался Миша.– Дед послал?

–Он…

–Ну, садись в лодку… Вон, на корму…

–Я бы на носу лучше. Люблю вперед смотреть.

–Как знаешь…

Юную красавицу Звениславу (в крещенье – Елену) сотник знал уже около трех лет, их личное знакомство состоялось в далеком Царьграде-Константинополе, в тот самый год, когда Миша вызволял туровских девушек из самого гнусного рабства. В том числе и Звениславу тогда вызволил… и многим именно она тому вызволению помогла, подсобила. Умная! Не так уж редко это встречается, чтоб красивая, да еще и с умом… впрочем, не так уж и часто.

Ныне Звенислава – или просто – Звеня – разменяла уже семнадцатую весну… Если не восемнадцатую! Не юница уже, давно пора замуж да деток рожать, как у всех людей принято… А вот дед Коряга, судя по всему, придерживался несколько иного мнения. Ходили упорные слухи, что именно Звенислава ведет в большой семье Корягиных все финансовые дела, и с ее уходом деду придется очень даже не сладко. Вот и тянет хитрован-большак с замужеством внучки, всех женихов под разным предлогом отваживает, Звеню же держит в строгости, даже на гулянки девичьи не пускает. Да она и сама не идет, что ей там, средь четырнадцатилетних соплячек, делать?

Вот если б попался выгодный жених, тогда, конечно, другое дело… Но дед Коряга все же боялся прогадать. Вот не спешил… И все же понимал – рано или поздно, а отдать внучку замуж таки придется. Ну, еще, пожалуй, год – и все…

В ладейку еще заскочил и Глузд – из той смены, что, возвращаясь, наткнулась на утопленников…

–Можно мне на нос? Ой… разрешите, господин сотник?

–Рядом там примостись. Со Звениславой…

–Ага.

Скрипнули уключины. Вспенили воду весла. Отвалив от пристани, ладейка ходко поспешила вниз по реке…

Излучина напротив Медвежьего урочища выдавалась далеко в реку пологим лесистым мысом, или лучше сказать – сама Горынь-река делала здесь весьма крутой изгиб. За следующим мысом уже синела широкая Припять. Там же располагался и дальний пост Младшей стражи.

–Вон!– замахал руками Глузд.– Вон оно, плесо!

Звенислава недовольно дернулась:

–Тихо ж ты, скаженный! Едва в реку не сбросил… Нельзя спокойно сказать?

–Дак я и спокойно…

–А зачем так руками махать? Ровно как мельница… Ты вообще спокойно-то хоть когда-нибудь можешь?

–Да я…

Повернув, лодейка резко ткнулась носом в песок… Не удержавшись на ногах, Глузд кубарем полетел в воду.

–Ну вот!– засмеялась девчонка.– Что я говорила? Хорошо, не глубоко, не утонет.

Миша тоже соскочил на отмель:

–Ну, где тут твои утопленники? Веди, показывай…

–А вон, господин сотник! Прям за осокой…

За камышом, за высокой осокою, грустно покачивались на ветру тяжелые, еще зеленые, венчики рогоза, чуть выше, в густой траве, лежали уложенные рядком мертвецы. Все трое.

–Какие ж это утопленники?– подойдя, присмотрелся сотник.– И что там такое торчит? Не стрел ли обломки?

–Так я и не говорил, что утопленники…– Глузд обиженно повел плечом.– Доложил только, что мертвяки. Корягины, я их знаю…

–Митоня Хряськов… Елизар Ухметьев… Ефимушко…– глянув, сразу же пояснила Звеня.

Сказала и вдруг, схватившись за сердце, тяжело опустилась в траву.

–С Митоней я в детстве играла… Елизар мне всегда мед лесной приносил… А Ефимушко… Ефимушко как родной у нас – тиуном… Господи-и-и… Кто ж их? За что? Господ-и-и-и…

Подтянув коленки к груди, девушка уткнулась в ладони лицом и зарыдала…

–Пусть поплачет,– тихо промолвил Михайла.– Поплачет – полегче станет… Однако, друже Глузд, скажи-ка, откуда их могло на отмель-то вынести?

–Так ясно ж, господин сотник,– из реки!

–Понятно, что не с неба!– сотник не удержался, съязвил, зорко оглядывая округу.

–От Щучьих мостков могло принести,– подумав, сообщил Регота.– Ну, мостки там старые… мы проплывали…

–А!– вспомнил Глузд.– Там деревня когда-то была старая… После мора забросили… Потому как вымерла вся! Дома да тын на бревна мужики забрали, а мостки остались… они уж старые все, гнилые…

Сплавали, не поленились, к мосткам… где обнаружили еще трех метрвецов! Увидел их Глузд, который отошел в камыши отлить…

Увидев трупы, перекрестился, оглянулся:

–Господин сотник! Тут…

–Этот – наш, этого я не знаю… А этот вот…– Звенислава вдруг закусила губу.– Это – Твердило Лодочник… Арсений. Он любил, чтоб Арсением звали… Давно уж в Туров уехал… По праздникам все наезжал, ко мне захаживал. Но так… дед велел его на порог не пускать. Так и сказал: буде появится – гнать взашей нищеброда!

–Не похож он на нищеброда…– склонившись над мертвецом, Миша тщательно обыскал одежку.– Пояса нет – видать, сняли… Рубаха недешевая… но, видно, побрезговали или просто не захотели возиться… Звеня, ты сказала – лодочник?

–Ну да, в Турове-то он – на перевозе, у пристани.

–А где тогда лодка?– вскинул глаза Глузд.

Девушка отмахнулась:

–Не лодка – челн… Ой! А у наших ведь тоже лодка должна быть! Новая! Они в Туров-то за ней и ходили – купить. Сговорились дешевле, чем у Неждана Лыка. Ну, еще хомуты там, упряжь – по мелочи…