моложе. Дела семейные хоть и частные, но торчащие «рожки» о многом свидетельствуют. Впечатляющий запас родового потенциала, как показывает жизнь, часто вырождается в потребительское безразличие к положению другого человека: попользовав в личных нуждах, они с легкостью выталкивают ставшего ненужным человека за границу своих орбит: ибо весь мир должен крутиться вокруг них, а остальные – с обожанием либо по принуждению прислуживать им.

Бичевская

Каждый день я усердно молился, вспоминал вольные и невольные прегрешения, изматывал себя изощрёнными логическими конструкциями по предъявлению исков к собственной совести за ущемление любви.

Выходя на улицу для очередной работы над собой под пешую прогулку, я однажды не замечаю, как от площади Победы до Сенной запросто прохожу десятки километров, и только в людской толчее бурлящего центра прихожу в себя и начинаю глазами искать направление назад. Поворачиваю голову, и боковым зрением касаюсь надписей на афишах. И тут моё сознание из череды слов и картинок выхватывает «Поёт Жанна Бичевская». Да, помню такую даму, с тесёмкой на лбу, пела под гитару. А далее, на всю обратную дорогу домой, крутится «песенка» у меня в голове: Бичевская да Бичевская. Тьфу ты, что за напасть! Липкой заразой прицепилось слово «бичевская» и не отстанет никак…

«Погоди-ка, раз привязалось, значит, к чему-то, – задумываюсь я, – что бы это значило? Бичевская… Стой! А не занимаюсь ли я самобичеванием?» Точно! Весь смысл моей работы над собой свёлся к самобичеванию. Я только и делал, что старательно и технично занимался саморазрушением! Вместо снисходительного воспитания своей человеческой натуры, я бездумно добивал себя. По лазаревской, между прочим, системе. Уф, благодарю ангелов за подсказку! Стоило мне осознать свою ошибку в нелёгкой битве «освобождения от зацепок», как слово-«санитар» улетучилось словно дым.

***

При подготовке к выпуску 3-й книги «Диагностика кармы» редакционным советом – автор, редактор и я – пробегались по тексту. Я тогда упёрся на словах, где «кураторы» Лазарева из тонкого мира открытым текстом требуют от него «признать, что он носит Бога в себе». Со мной подобное случается часто: на значимых моментах я неосознанно делаю акцент, начинаю упирать, спорить, хотя толком еще не осознал суть дела. Редактор Ольга с Сергеем Николаевичем на указанное событие в тексте смотрели как на проходной, умозрительный факт: «да все мы носим Бога в себе, что тут такого?!» Но, как покажет время, признание Божественной ипостаси в себе окажется принципиальным требованием к допуску для дальнейшей работы над собой – без него любое движение к истине упирается в стену.

Но что за «кураторы из тонкого мира» шепчут Лазареву «открытым текстом»? Загадочное явление из потусторонней сферы выглядит в текстах «Диагностики» интригующим стимулом к чтению. Ну а для официальных религиозных институтов, разумеется, ярким доказательством для обвинения автора книг в общении с «падшими духами» и отнесения книг «Диагностики кармы» в список сект и культов.

***

Следуя за открытиями всё более тонких уровней душевного строения человека, читатель книг Лазарева начинает ломаться под тяжестью их масштабов. Моя приятельница, желая увернуться от неминуемой боли при приёме новой информации, пыталась схитрить: «Пусть поломает первых читателей вновь вышедшей книги, а я потом почитаю, когда адаптация у многих сформируется». Для меня же, усердного слушателя лазаревского «репортажа с петлей на шее» (название произведения Юлиуса Фучика), наступление кризиса в его системе становилось всё более очевидным. В лабиринтах психологического переосмысления природы личности человека всё чаще вырастали стены недопуска: «Ваш путь – тупиковый, система более не может давать вам верного направления».

Приходя домой после долгих пешеходных «работ над собой», я падал в изнеможении на кровать – труд духовный выматывает физически. Ко многим вещам в познании душевных структур я приходил своим путём – книги Лазарева и других исследователей многое подсказывали мне, но не всё. Предварительную подготовку, получение информации и затем её последующее освоение читатель проходит на «собственной шкуре». Скажи я в те годы кому-нибудь, что многие вещи, описанные в книгах Сергея Николаевича, мною были достигнуты почти параллельно – меня бы только высмеяли, утешающе похлопав по плечу: ну да, конечно, всё – сам!

Летним тихим вечером я, лёжа на кровати в своей 8-метровой купчинской комнатке, пытался расслышать прерывистый писк радио за тонкой стеной на кухне коммуналки. Вдруг в моих ушах начинает странным образом пульсировать звук радио. Я встаю и подхожу к радио на кухне: священник рассказывал о практике «оБожения», что есть такая практика в православном христианстве. И тут меня будто током ударило: вот! Вот!! Пока не признаешь Бога в себе, пока не оБожишься, вся твоя работа над собой – это тупиковый путь, пустая трата сил!

***

В Софийском храме на окраине города Пушкина под Питером служил отец Геннадий, в своё время поддержавший в трудной ситуации Наталью Бехтереву, директора Института мозга человека. Листая подшивку журнала «Наука и религия» в Российской Национальной библиотеке, где была описана эта встреча науки с религией, я для себя решил: вот кому мне надо обратиться с моими бедами.

Со взбудораженным сознанием, вконец доконавший себя «отмаливанием зацепок» до полной потери сна, я поехал в Пушкин, и там выпросил у настоятеля храма аудиенции. Бывший десантник, рослый, колоритный мужчина в начале нашей встречи попытался было вникнуть в мой бредовый словесный поток, но затем легким взмахом остановил меня и пригласил на следующее утро на позднюю литургию и последующую исповедь.

И вот, на третий день посещения Софийского собора я стоял в ожидании причащения святых даров и приложения к кресту. Но до этого обряда отец Геннадий в своей проповеди напомнил прихожанам о страданиях русского народа в период татаро-монгольского нашествия, сравнил ту историческую эпоху со временем настоящим, когда в гонке за выгодой в стране сложилась ситуация, когда россиян в своём же отечестве вытеснила дешёвая рабочая сила из сопредельных республик: «Где ты, русский человек, в годы порабощения властью мамоны, ищущий правду в Боге?!». Окидывая паству озадаченным взглядом, отец Геннадий вдруг упёрся на моей – «татаро-монгольской» – физиономии и как-то сразу запнулся. И когда по очереди я подошёл к нему на причащение, он так долго держал на моём темени крест, что сзади прокатился нетерпеливый ропот ожидающих. Таинство через отца Геннадия помогло – ко мне вернулся полноценный сон и взбудораженное сознание утихло.

Искатель Пути

В бывшем здании обкома КПСС на площади Ленина города Якутска в начале 90-х годов я работал в кабинете, из окна которого виднелась мощная статуя вождя на высоком постаменте. В годы перестройки здесь, «под Лениным», зарождались новые государственные и коммерческие организации, и наше