«Надеюсь, ты едешь с открытыми окнами?» К чему этот дурацкий вопрос? Разве эти слова имеют какой-нибудь смысл? Какая разница этой «Н.», с открытыми или закрытыми окнами едет та девица в «Фольксвагене»? Что, она так переживает, чтобы в машине было много свежего воздуха? Но тогда почему же ее нисколько не заботит тот факт, что если в машине все окна распахнуты, то человек, сидящий на водительском месте, может простудиться? Она посмотрела на открытое окно переднего сиденья, находящегося по правую от нее руку, и усмехнулась. На улице ночь, прохладно, да если бы в машине было открыто еще два окна, то ее бы продуло непременно… Дурь! Какая дурь! Распахнутые окна, свежий ветер, какая-то полоумная «Н.», находящаяся где-то рядом. «Я жалею, что мы с тобой придумали такой сложный план»… Значит, есть какой-то план, причем настолько сложный, тут они правы, что в результате уже десять тысяч баксов оказались у совершенно незнакомого человека. Перемудрили, девчонки… «…ведь теперь ты находишься в большей опасности, чем я».

Кто бы подумал о моей безопасности. Суют в руки такие деньжищи и хотят еще, чтобы человек отказался от них, чтобы вернул тому, кто их дал: в «Спящем мотыльке» – Оле, а в мотеле «У дороги» – пьяной горничной. Это какой же идиоткой надо быть, чтобы не взять эти деньги?!

«Думаю, что мне хватит и тысячи баксов…»

Видимо, эта «Н.» оценивает свой вклад в этот план лишь как одну одиннадцатую. Ведь если я получила десять тысяч, а у нее остается всего одна тысяча, значит, всего было одиннадцать… Чьи это деньги? И что они такого придумали, что произошло или еще может произойти на трассе?

Уже в Мичуринске, с трудом разыскав вокзал и оставив машину на стоянке, Лена взяла билет на ближайший поезд до Москвы, зашла в буфет, купила себе бутерброд с сыром, два стаканчика с горячим кофе и устроилась подремать на пластиковом сиденье в зале ожидания. Ей удалось даже вздремнуть, пока кто-то, как ей показалось, не тронул ее за руку. Она открыла глаза. На самом деле никого рядом не было, кроме спящих на сиденьях цыган. Просто кто-то ответственный внутри ее напомнил ей, что через десять минут – поезд. Прижав сумку к груди, она вышла на ярко освещенный фонарями перрон и, съежившись от прохладного ветра, стала вглядываться в даль, туда, откуда должен был появиться поезд. И, лишь увидев горящие «глаза» электровоза и услышав гудок, ущипнула себя: нет, она не спала, она действительно находилась сейчас в Мичуринске, стояла на перроне и ждала, пока остановится поезд… В руках она сжимала билет. Купе. Несколько часов спокойного, благостного сна, после чего – Москва, огромная, способная проглотить миллионы и миллионы таких, как она, одиночек, до которых, к счастью, там никому нет никакого дела. Она поменяет еще немного денег, чтобы хватило на приличную одежду и косметику, купит себе хорошую сумку, а эту, джинсовую, старую, выбросит, после этого зайдет в кафе, позавтракает и только потом позвонит тетке и объявит о своем приезде…

Поезд наконец-то остановился, она торопливо подошла к третьему вагону, показала проводнице свой паспорт, билет и вошла. Щенячий восторг охватил ее, когда она поняла, что всех перехитрила, что теперь-то ее уж точно никто не найдет… Она, идя со своей сумкой по узкому коридору в поисках купе с номером места 23, с трудом подавляла в себе желание издать что-то похожее на крик ликования – так ей вдруг стало спокойно и хорошо.

Шаги, которые она услышала сзади, полоснули ее по спине словно тысячами острых лезвий… Холодок пронесся над головой… Она резко повернулась и при тусклом свете вагонных огней увидела перед собой высокую блондинку во всем черном. На переносице у нее сверкнула металлом дужка очков.

– Ты куда, спятила, что ли? – девица крепко схватила Лену за руку и потащила к выходу. – Ты спутала поезд… Укатила бы сейчас к черту на рога…

Она продолжала бормотать что-то подобное и в присутствии проводницы, которая все еще стояла в тамбуре, разговаривая с другой проводницей, такой же заспанной и некрасивой. И, словно извиняясь, сказала, уже обращаясь именно к проводнице:

– Она никуда не едет, передумала…

Лена шла за ней, не сопротивляясь, и только когда до нее начало доходить, что она с сумкой стоит на перроне вместо того, чтобы укладываться на ночь на полке в купе, она резко отдернула руку, прижала к себе еще крепче сумку и посмотрела на незнакомую ей девицу непонимающим взглядом.

– Послушайте, кто вы такая и что вам от меня нужно?

– Не дури… Пошли. Где ты оставила машину?

– Вы меня с кем-то спутали… Какая машина? Я живу здесь, в Мичуринске…

– Это ты кому-нибудь другому расскажи… Как ты могла так поступить со мной? Решила от меня сбежать? Ты что, идиотка, разве не понимаешь, что делаешь? Я же постоянно была рядом, неужели ты думала, что я потеряю тебя из вида? Ну же, подружка, возьми себя в руки… Я понимаю, что нервы твои на пределе, но нельзя же подставлять других… Если разобраться, ты сама кашу заварила, я оказалась там совершенно случайно, и теперь ты все хочешь свалить на меня? Тебе плохо? Лена…

Она почувствовала сильное головокружение, лицо ее заметно побледнело. Дурнота усилилась, когда она услышала свое имя. Значит, эта девица знает ее настоящее имя?

– Откуда вы знаете, как меня зовут?

– Здрасте. Приехали. Показывай лучше, где машина…

Лена хотела было рвануться обратно, к поезду, чувствуя, что он скоро отправится и она останется здесь, в этом задрипанном городишке, с этой полоумной разбираться… Но девушка оказалась физически сильной, она снова крепко схватила ее за руку.

– Знаешь что, моя дорогая, у меня тоже может кончиться терпение… Ты что же думаешь, я должна за все отвечать? Ты деньги получила? Отвечай, получила?

Но Лена не собиралась с ней вообще разговаривать. И деньги отдавать тоже не собиралась.

– Я не знаю, кто вы… – сказала она отчетливо уже перед тем, как войти в ворота автомобильной стоянки и открыть машину. – Вы меня с кем-то спутали. Сейчас уйдет мой поезд, и я останусь здесь, а в Москве у меня дела, меня ждут…

– Лена, приди в себя, что такое ты несешь? Ты что, не узнаешь меня?

– А почему я должна вас узнавать? Я вижу вас впервые в своей жизни.

Она рассматривала ту, что называла ее по имени и делала вид, что знакома с ней. Светлые волосы спрятаны за уши, глаза веселые, губы растянуты в улыбку. И все же – она видела ее впервые в своей жизни.

– Ну же! Разве ты не рада? Я наконец-то с тобой!.. Лена, ты что, никак не можешь проснуться? Ты долго спала и никак не можешь прийти в себя? Что с тобой?

Незнакомка разговаривала с ней так, словно они были знакомы тысячу лет. И, судя по всему, девушка на самом деле была страшно рада этой встрече.

– Ты мне так и не ответила: ты получила пакет? Девушка из «Спящего мотылька» передала тебе его? – Вот только сейчас в ее голосе послышались тревожные нотки. – Лена, да что с тобой?