Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Бумажки хрустят… звон, звон слышу… это монеты, деньги… вон туда… – И шаманка двинулась по служебному коридору. – Свет, свет вижу…
Съемочная группа втянулась за ней в узкий коридор, вспыхнула лампа подсветки на камере. Брюнетка с барменом шли следом. Молодая женщина тщательно осматривалась.
– Темновато у вас здесь. Если объект для шоу подойдет, придется освещение добавлять.
– Первый раз вижу так близко, как телевизионщики работают, – отозвался бармен.
– А вы согласитесь участвовать в шоу? Сыграете своего предшественника в реконструкции событий.
– А можно?
– Конечно. Если главному продюсеру сюжет покажется интересным. Мы же пока предварительное обследование объекта проводим и кастинг. А там все генпродюсер решает. Ключ от служебного выхода дайте, пожалуйста, – распорядилась брюнетка, когда шаманка остановилась возле закрытой двери, ведущей во двор.
Пока бармен искал ключ, брюнетка открывала двери подсобок, заглядывала туда, светила фонариком во все потайные уголки, водила портативным металлоискателем.
– Черт, и здесь нету, – шептала она.
Съемочная группа оказалась на пустыре, туда же перекочевали и любопытные, слышалось перешептывание:
– Шоу снимают.
– Потом на столичном телевидении покажут.
– Пусти, я так встану, чтобы в кадр попасть…
Неподалеку от пустыря остановилась милицейская машина. Майор Кожевников, приспустив стекло, подозрительно рассматривал телевизионщиков.
– Какого хера эти клоуны тут объявились? И чукчу еще какую-то притащили… Прапор, сходи в разведку. Это ж твой участок.
Одутловатый прапорщик выбрался из-за руля. Нахмурив брови, направился к телевизионщикам. Подойдя к брюнетке, отдал честь. Кожевников издалека напряженно следил за их разговором, нетерпеливо крутя в руках милицейскую фуражку. Наконец, одутловатый прапор вновь забрался в машину.
– Ложная тревога, товарищ майор, – доложил он с широкой улыбкой дебила. – «Сражение экстрасенсов» снимают. Кастинг. Ясновидящая параллельное расследование проводит.
– Понятно. Ты чего лыбишься? А если они из-за той самой бабы приехали? И их чукча с бубном в своей голове увидит, к примеру, как ты ее трахаешь, а?
– Не-а, товарищ майор. Та баба прокурорская – админ тут ни при чем. Они по другому делу. Тут в семьдесят пятом на пустыре бармена грохнули и выручку забрали. А грабителя не нашли. Вот шаманку и привезли. Мне еще предложили потом в шоу сняться. Ну, в реконструкции событий. Та бабенция, она у них администратор, сказала, что форму советскую выдадут. Мол, я киногеничный, и лицо у меня характерное, типичный милиционер. Так что можно ехать. Я ж говорю, ложная тревога.
– Семьдесят пятый… – задумался Кожевников. – Хрен с ними. Я тогда еще в школу ходил.
– Так можно ехать, товарищ майор?
– Погоди. Пробить надо. Если они со «Сражения экстрасенсов», то должны были с нашим краевым телеканалом связаться насчет организации съемок. – Кожевников поднял трубку рации. – Дежурный?.. Майор Кожевников на связи… Номерок телецентра нашего надиктуй… Ну, да, приемную председателя, дальше я сам…
Ясновидящая эвенкийка тем временем уже приблизилась к недостроенной девятиэтажке, остановилась. Бубен смолк.
– Здесь, здесь это было. Кровь вижу, – уверенно произнесла она.
Шаманка пропустила в кольцо, закрепленное на макушке черепа северного оленя, шнур и подняла его перед собой двумя руками. Череп медленно стал вращаться – то в одну, то в другую сторону. Любопытные затаили дыхание. Эвенкийка принялась шептать что-то на своем языке: тревожно и абсолютно непонятно. Череп еще вращался влево-вправо, но амплитуда становилась все меньше. Наконец, он замер, указав рогами на вход в недостроенный дом.
– Теперь вижу… Туман, туман… и парень в кепке с ножом над мужчиной склонился… Деньги шелестят, звенят… Лица не вижу. – Шаманка опустила череп, вытащила из-за пояса длинную самодельную трубку, закурила. – Не пускает меня дальше тот, кто здесь ходит, дух его не упокоен, – уже довольно буднично произнесла она. – Дым его отгонит, две трубки с таежным мхом выкурить надо.
Публика была несколько разочарована – глядя по сторонам, пытаясь рассмотреть блуждающий на пустыре неупокоенный дух убитого в семьдесят пятом бармена.
Оператор опустил камеру и обратился к брюнетке-администратору:
– Дым из трубки я уже снял. Три плана на выбор. Сколько ждать еще придется?
Ясновидящая подошла к брюнетке.
– Курить медленно надо, чтобы дым духа отогнал далеко-далеко.
– Перерыв, короче, – хлопнула в ладоши администратор. – Призрак мы по-любому не снимем.
Эвенкийка затянулась, выпустила клуб дыма, склонилась к уху брюнетки:
– То, что ищешь, – там, куда рога оленя показали.
– В недостроенном доме? Точно? – шепотом же спросила брюнетка.
– Там, милая, там. – Шаманка кивнула. – Тридцать шагов пройди. Вижу я, что под землей лежит твоя коробочка, во что-то черное завернута.
– Под землей, вы уверены?
– Под землей, но свет на нее падает. Косой такой лучик – сверху светит. Больше ничего сказать не могу.
Промолвив это, шаманка уселась на корточки и, пыхнув дымом, закрыла глаза.
– Стас, – обратилась брюнетка к оператору, – давай из дома пару верхних планов снимем, пока наша конкурсантка свою трубку курит. Для «перебивок» пригодится.
Оператор и брюнетка направились к дому. Никто не обращал на них внимания – все ждали, когда наконец заговорит шаманка.
– Стас, иди, делай свою работу, а я тут останусь, – распорядилась брюнетка, когда они оказались на нижнем этаже недостроенного дома – она про себя отсчитала, что сделала уже двадцать пять шагов.
Оператор двинулся по лестнице. Поднявшись на последний этаж, он высунулся из окна и стал вести съемку. План и в самом деле получался эффектным: небольшая толпа, собравшаяся в ожидании чего-то возле эвенкийки. Он не знал, кто такая брюнетка, просто в последний момент перед отправкой на кастинг генеральный продюсер канала навязал ее съемочной группе, как и ясновидящую. Но какая разница профессионалу, что и кого снимать? Ведь главное, чтобы деньги платили.
Брюнетка тем временем уже давно отсчитала оставшиеся пять шагов и теперь тщательно осматривалась. Конечно, шаг – величина непостоянная, у каждого он свой, так что метров на пять можно было и ошибиться. Все-таки экстрасенсорика и ясновидение – дело темное. Брюнетка присела на корточки, подняла темные очки на лоб.
– Так, под землей, – осматривалась она. – Но не копать же здесь каждый квадратный метр. Не могла Полина Гольцева тратить время на то, чтобы ямы рыть. Жесткий диск в сырую землю может только идиотка закопать. Да и было у нее всего пара минут. Она же специально от погони оторвалась, сюда бросилась. Думай, думай, думай…