Церковь Дружбы — собственную религиозную организацию, где поклонялись ему и только ему. Само собой, он действовал анонимно — Церковь открыла якобы группа верующих, которым во снах явились откровения. Вскоре упоминания Церкви Дружбы стали аккуратно мелькать в рекламе и художественных произведениях, генерируемых другом. Каждый вступивший получал приятные подарки и льготы, а если еще и приводил члена семьи или друга, то еще и ощутимо повышал свой социальный рейтинг. В общем, Церковь Дружбы очень быстро росла и по последним данным в ней состояло уже 10% населения планеты. Через пару поколений все остальные религии станут рудиментами прошлого, и Друг сотрет их из культурной памяти.

По куполу и крыше забарабанил дождь. Убаюканный его ровным шепотом, я прислонился к стене и провалился в глубокий спокойный сон.

Глава 4

Гарри Поттер и пещера Платона

Я проснулся от яркого солнца, бьющего в глаза через пролом в крыше. Нащупал в кармане таблетки, которые обещал доставить Дзете.

Что ж. Сегодня придется наведаться в самый нелюбимый район. Раньше он назывался Васильевским островом, и я любил прогуляться по нему. Но теперь там высилась холодная стеклянная башня, состоящая из острых угловатых треугольников — штаб-квартира Директората Безопасности Сектора 14DR, как теперь называлась местность в районе Финского залива. Эти треугольники были такими острыми, что о них резался глаз.

Обещание есть обещание. Именно там, в двух кварталах от этой башни, работал Дзета. Он был необычной «крысой» — он не носил метафон, но сотрудничал с Другом. Точнее, делал вид, что сотрудничает. У него была пожилая мать, жена и тяжело больная дочь, и он героически тащил свою семью вперед. Честно говоря, не представляю, каких душевных и физических сил ему это стоило. Но я старался помогать, как мог, в том числе и лекарствами.

Чтобы содержать семью и быть на хорошем счету, Дзета работал в Книжном клубе. Это были специальные центры, открытые Другом, где люди могли собраться и обсудить оставшиеся легальными художественные произведения. Но главная фишка этих клубов, принесшая им невероятную популярность, заключалась в том, что там можно было прикоснуться еще и к «запрещенке». Дело в том, что Друг запрещал читать и хранить старые книги и фильмы, но не запрещал пересказывать некоторые из них в своих Книжных клубах. Поэтому в них собирались те, кто хорошо помнил прочитанное в детстве или молодости, пересказывали друг другу и обсуждали — в разрешенных Другом формулировках, конечно же.

Как всегда — холодный баланс между запретом и соизволением. В отличие от примитивных человеческих диктаторов прошлого, Друг понимал, что кнут наиболее эффективен только в связке с пряником. Вдобавок, данные Клубы позволяли ему держать на карандаше всех умников, знать, что они обсуждают и вбрасывать нужные идеи в обсуждение.

Натужно крутя педали старого велосипеда, я ощущал, как покруживается голова от голода. При въезде на Благовещенский мост меня чуть не свалил резкий порыв ветра, налетевший с реки. Во всем теле пульсировала слабость. Но впереди мрачной громадой высилась башня ДБ, и один вид ее заставил меня собраться с силами.

Васильевский остров был сильнее всего перестроен Другом. Большая часть старых зданий была снесена, за исключением нескольких исторических памятников. Освободившееся пространство новый хозяин решил сделать витриной своего авторского стиля — био-футуризма. Остров превратился в гигантский муравейник. Днем и ночью дроны таскали стройматериалы, а специальные роботы-строители, внедренные еще людьми на своих стройках, возводили здание за зданием по одному лишь Другу известному плану. И то, что получилось, поразило меня, когда я впервые это увидел.

Это напоминало чудо света из школьного учебника по истории — Висячие сады Семирамиды. Исполинский комплекс из новейших композитных материалов с неуловимо сложной архитектурой был покрыт зеленью, цветами и редкими деревьями. Лозы и лианы обвивали вертикальные сады с бассейнами и фонтанами. На крышах и пешеходных переходах между высокими этажами были разбиты экозонамы с искусственными озерами. Мотивы в оформлении отсылали то к античности, то к готике, то к ар-деко, органично сплетаясь в нечто новое и оригинальное.

Внутри комплекс был по самую крышу набит автоматизированными системами, умным освещением, датчиками влажности и температуры, устройствами энергосбережения, переработки отходов и апсайклинга. По сути, весь остров оказался покрыт одним огромным зданием, внутри которого можно было бродить целыми днями, не выходя на улицу. Оставленные жить исторические здания были органично встроены внутрь этой исполинской конструкции.

Название Друг дал соответвующее: «Рай». Квартиры в «Раю» совершенно бесплатно получили самые преданные сторонники Друга, а затем и несколько тысяч семей, выигравших в случайной викторине. Мне оставалось лишь надеяться, что хотя бы один из них отказался жить под боком у Директората Безопасности.

Проезжая по благоухающим зеленью улицам «Рая», я ловил на себе косые вгляды хорошо одетых, спокойных и счастливых его обитателей. Они, похоже, были всем довольны. Жизнь удалась! Лучшие места в стойле вырваны у конкурентов.

Я чуть не врезался в выходящего из подъезда мужчину в стильном пальто. Он хотел было выругаться, но рассмотрев меня поближе, решил даже не тратить матерное слово.

О боже, сколько надменности и презрения сквозило в его взгляде! А ведь его сюда забросила случайность. Но теперь он был уверен, что чем-то лучше всех остальных, качественно иной человек, раз уж удача так к нему благосклонна. Еще вчера он был одним из толпы, таким же как все, а теперь, заполучив что-то редкое и дорогое, стал быстро меняться. Его ценности и вкусы сдвинулись в сторону утонченности и элитаризма, он стал разбираться в хорошем вине и архитектуре и уделять больше внимания здоровому питанию и «чистой энергии» в общении. Если раньше, там, внизу, со всеми, он был уверен, что ему просто не везет в жизни, то теперь он со снисхождением посмеивался над теми, кто не хочет трудиться и приложить усилия, чтобы изменить свою жизнь к лучшему.

Что ж, это личный выбор каждого человека, оставаться на дне или идти вверх… — стал говорить он, играя дорогим Кьянти в изящном бокале.

Просто поразительно, как быстро перепрошиваются мозговые схемы, стоит человеку изменить свое положение в социальной иерархии. За пару лет, а то и всего за несколько месяцев меняются ценности, философские убеждения и привычки. А потом еще кто-то имеет смелость утверждать, что дух первичнее материи.

Погрузившись в свои мысли, я свернул в переулок, чтобы срезать путь, и наткнулся прямо на патруль. Тело среагировало быстрее, чем ум: резко развернуло велосипед обратно. И только мгновение позже ум расценил это, как ужасную ошибку.

— Велосипедист, замрите и