– Все красоту наводишь?

Сверху Ольге улыбалась молодая блондинка, мама Машкинойодногруппницы. Девочку ее зовут Надя, Ольга помнила. А маму? Кажется, Наташа…Или Аня?

– Муж подарил, – Ольга быстро спрятала коробочку в сумку.

– Диор, – протянула Наташа-Аня. – Я на площади в косметикевидела. – Наташа-Аня вздохнула: – Хорошо, когда муж богатый да заботливый.Повезло тебе.

– А я вообще везучая, – кивнула Ольга. Сказала это легко,привычно, соглашаясь – да, везучая. Но где-то глубоко внутри противный тонкийголосочек спросил: «Правда? Сама-то ты в это веришь?»

Ольга встряхнула головой, чтобы голосочек отогнать. Ейзахотелось сунуть эту треклятую помаду Наташе-Ане в руки и никогда, никогдабольше о ней не вспоминать. Наташа-Аня обрадовалась бы, наверное. Конечно,никому Ольга помаду не отдала. Это же подарок, Стас же полгорода обегал, покавыбирал, он обидится, если Ольга так с его подарком поступит.

Потом они с Машкой переодевались и шли домой через парк, иМашка без умолку трещала, как Колька спутал слова в песне, а Ольга бурновыражала восторг по поводу праздника золотой осени. И противный голосочекумолк. По крайней мере, на время.

Будний день, а на рынке все равно людно. Снуют туда-сюдапокупатели, торговки тащат тележки с яркими тыквами, толстенькими кабачками,огненными помидорами… Азербайджанец Гарик нахваливает во весь голос свой товар– виноград, дыни, персики. По-осеннему богатый рынок играет всеми красками, всездесь ярко, солнечно, радостно.

Ольга на рынок всегда как на праздник ходила. Стас толькоплечами пожимал – хорош праздник, репу да картошку выбирать. А ей нравилось. Ирепу выбирать – желтую, крутобокую, и картошку – с прозрачной красной кожурой,и глянцевито блестящие яблоки, и розовато-золотистый лук…

Ольга направилась к лотку с дынями – яркими, душистыми, отодного взгляда на эти дыни настроение поднималось. На ощупь дыни были шершавыеи чуть-чуть теплые, будто их только-только сняли с бахчи. Она приняласьвыбирать дыню, приподнимая и похлопывая каждую по спинке, когда кто-тоаккуратно, но крепко взял ее за локоть. Ольга ойкнула и выронила дыню обратнона прилавок.

– Оленька, бога ради, простите старика. Я вас напугал.

Ольга улыбнулась. И чего она перепугалась? Это всего лишьГригорий Матвеевич, ее старенький учитель рисования.

Григорий Матвеевич пришел к ним в школу вести урокирисования, когда Ольга была в пятом классе. Прежняя учительница вышла замуж иуехала к мужу на родину. Куда-то то ли в Кировоградскую область, то ли вКраснодарский край. На следующем уроке вместо нее в класс вошел пожилой мужчинасо встрепанной седой шевелюрой. Он был похож на взъерошенного задиристоговоробья.

– Меня зовут Григорий Матвеевич, – сообщил он. – Я ваш новыйучитель рисования.

Григорий Матвеевич в то время работал художником в местномДоме культуры и рисование в школе вел по совместительству. Он говорил спятиклассниками как со взрослыми, на уроках рассказывал про то, чем импрессионизмотличается от авангардизма, читал вслух переписку Гогена с Ван Гогом, объяснялпро композицию и перспективу. В классе зевали, а Ольга слушала, какзавороженная. Рисование стало ее любимым предметом. Она мечтала получить вподарок на день рождения новые краски, после школы бежала в книжный и подолгуторчала там, листая альбомы репродукций (продавщицы привыкли, стали ее узнаватьи не гоняли). Однажды, после того, как Григорий Матвеевич рассказал им прохудожника Федулова, который сильно бедствовал и не имел достаточно денег, чтобыкупить хлеба и заплатить за квартиру, Ольга расплакалась прямо на уроке. Веськласс над ней смеялся, но она ничего не могла с собой поделать – уж очень жальбыло художника.

Как-то к Восьмому марта классная руководительница велела имподготовить тематическую выставку. По замыслу классной, каждый ученик долженбыл нарисовать портрет мамы, а потом все эти портреты вывесят на стенде ввестибюле, и родители будут любоваться творчеством своих отпрысков.

Маму рисовали весь урок. Ольгина соседка по парте, Светка,старательно выводила золотые кудри на голове человечка-огуречка в юбке, отусердия высунув кончик языка. Ольга испортила листов десять, но маму нарисоватьтак и не смогла. Не выходило у нее похоже. Все казалось, что мама получаетсякакая-то недостаточно красивая и недостаточно добрая… Самым удачным рисунком,по мнению Ольги, был тот, на котором вместо человека с руками-палочками икопной кудрей были чашка, букет цветов и книга. Светка, заглянув Ольге черезплечо, выкатила глаза:

– Ты что, это сдавать собираешься?

Ольга кивнула. Светка вытаращилась еще больше:

– Ты чего?! Нельзя! Нам велели маму рисовать, специально кВосьмому марта! А у тебя тут ее нет! Только книжка какая-то! Тебе двойкувлепят!

Ольга подумала, что Светка права и двойку действительновлепят, потому что мамы на картинке нет. Она совсем было уже собралась смятьрисунок и сунуть в портфель, а потом выбросить где-нибудь в туалете. Но тут порядам пошел Григорий Матвеевич собирать работы, и Ольга ничего не успеласделать. Учитель взял позорный рисунок со стола и сунул в общую пачку.

На следующий урок Ольга идти не хотела. Боялась, что учительбудет ее ругать. А еще больше боялась, что все снова станут над ней смеяться. Унее даже живот заболел, так было страшно. Она пожаловалась маме, но та сказала,что надо уметь преодолевать трудности, дала Ольге таблетку но-шпы и отправила вшколу.

Урок прошел как обычно, хотя Ольга сидела словно на иголках.Григорий Матвеевич рассказывал о купце Третьякове, основавшем в Москве галерею,а потом они рисовали грушу на тарелке. Ольга было уже решила, что пронесло, нопосле звонка, когда все кинулись вон из класса, Григорий Матвеевич поманил еепальцем:

– Оля! Задержись на минуточку!

Они остались вдвоем в пустом классе. Учитель вытащил изпачки Ольгин рисунок.

– Твой?

Ольга залилась краской и молча кивнула. Ей хотелосьпровалиться сквозь землю.

– У вас было задание нарисовать маму. Почему ты нарисовалаименно это? Чашку, букет, книгу?

– У меня не получилось похоже… – тихо сказала Ольга.

Как объяснить, что при мысли о маме в голове сразу возникаетобраз: на столе – чашка кофе и цветы… Они пахнут, и от этого в доме как будтобы лето. И открытая книга на столе – перед сном мама будет читать Ольге проприключения мушкетеров. Она не могла всего этого сказать – просто чувствовала.

– Извините, – промямлила Ольга. – Я перерисую…