"С сомнениями лучше всего дома сидеть», — подумалая, но возражать опять-таки не стала, хотя интересовал меня один Таболин.Однако, начни я настаивать, Антону это вряд ли придется по душе, а раскладтакой, что без него с задачей мне не справиться, хотя, особой пользы я пока отнего не вижу.

С этими невеселыми мыслями я таращилась в окно, пока мыехали к Центральному рынку. Дом нашли сразу, он в самом деле напоминал подкову.Во двор соваться не рискнули, оставили машину возле рынка и далее отправилисьпешком. Антон молчал. То, что я иду рядом, его вроде бы не волновало, покрайней мере, когда я вышла из машины вместе с ним, он не предложил дожидатьсяего в кабине и мое желание его сопровождать воспринял как должное.

Если честно, особого-то желания идти с ним у меня как раз ине было. Я с удовольствием забилась бы в какую-нибудь нору, дожидаясь, когда онпринесет мне Таболина на блюдечке, но, судя по всему, мечтать об этом неприходится. Он горит желанием узнать о судьбе друзей — погибшем Викторе иисчезнувшем Петре, — и лучше всего мне держаться рядышком: как бы он чеголишнего не накопал, следует быть в курсе, чтобы вовремя внести соответствующиекоррективы.

То, что произошло с Петром, представлялось мне более-менееясным, ищем мы его напрасно. Не знаю, что за личности явились к нему, но, еслис интервалом в несколько часов у нас в гостях появился Паша Пропеллер, нетрудносообразить, откуда ветром надуло. Надеяться на то, что он жив, довольно глупо.

Эти мысли я держала при себе и пугливо жалась к Антону. Однакоон вроде бы вовсе не замечал моего желания опереться на мужское плечо. Может, ик лучшему.

Мы вошли во двор, и я с удивлением замерла: внутри подковыбыл самый настоящий сад, деревья с раскидистой кроной, то ли яблони, то ливишни, в темноте не разобрать, асфальтовые дорожки, аккуратные скамеечки и трифонаря, которые освещали призрачным светом пространство двора. На Антона всяэта красота произвела самое отталкивающее впечатление. Он хмуро огляделся ипробормотал сквозь зубы:

— Вот черт…

— Что случилось? — шепнула я.

— Здесь можно разместить роту спецназа…

— Зачем?

Моя бестолковость его развеселила.

— Это я к слову. Где у нас первый подъезд?

Мы обошли весь двор по кругу, первый подъезд оказалсясправа, можно было вернуться, но Антон предпочел небольшую прогулку.

Я вглядывалась в таинственную темень в глубине сада ипыталась решить, что нас ждет у этого Вовы Мансурова. Ничего хорошего,разумеется. Вова, как и Петр, должно быть, ушел и до сих пор не вернулся.Устраивать засаду вряд ли будут, Гришка убежден, я сюда не сунусь, я бы и несунулась, если б не Антон. Его былая репутация явно не соответствуетдействительности, лезет напролом, точно бегемот.

В этом месте мне пришлось прекратить размышления, потому чтомы как раз подошли к подъезду. Тут нас ждал сюрприз в виде кодового замка. Вподслеповатом свете лампочки над подъездной дверью Антон, присев на корточки,некоторое время внимательно разглядывал замок, потом нажал три кнопки, раздалсящелчок, и дверь как по волшебству открылась.

— Здорово, — восхищенно шепнула я. — Ты всезамки так открываешь?

— Нет, только банковские сейфы, — хмыкнул он исчел возможным меня просветить:

— Жильцам пора код менять, три кнопки от остальных поцвету отличаются.

— Вот оно что, — в некоторой досаде на своюнесообразительность протянула я, входя в подъезд.

Свет на первом этаже не горел, мы поднялись на второй(причем я дважды споткнулась, пискнула «ой», после чего Антон взял меня за рукуи повел, точно поводырь) и замерли перед нужной нам дверью. Антон приложился кней ухом. Не знаю, что он там слышал, лично я — ничего, дверь на вид казаласьнеприступной. Постояв и послушав, Антон сунул руку в карман ветровки, извлексамые настоящие отмычки и принялся возиться с дверью. Как и подъездная, онаоткрылась подозрительно быстро. Антон толкнул ее и скользнул вперед, а в егоруке вместо отмычек оказался пистолет.

Потоптавшись на месте и пытаясь решить, что безопаснее —идти за Антоном или дожидаться его на лестничной клетке, в конце концов япроследовала за ним, прикрыв дверь. К этому моменту Антон успел покинутьприхожую. Я привалилась к стене и стала ждать. В квартире стояла тишина,похоже, нас никто не ждет, возможно, что и сам хозяин отсутствует, но тут яошибалась. Очень скоро из глубины квартиры донеслись голоса: один принадлежалАнтону, второй, испуганный, его дружку. Я отправилась в ту сторону и обнаружиласпальню, дверь в которую была распахнута настежь, горел свет, Антон, опершисьна спинку широченной кровати, мило беседовал с дружком. Тот моргал и силилсяприйти в себя.

Рядом с Вовкой, завернувшись в одеяло, сидела крашенаяблондинка и довольно громко клацала зубами от страха. Я кивнула в знакприветствия и улыбнулась, что, наверное, выглядело весьма глупо.

— Мы с тобой никогда друзьями не были, — между темговорил Антон, небрежно держа в руке пистолет, нацеленный на Вовку. — Такчто ты либо все мне расскажешь, либо умрешь смертью храбрых. Ясно?

— Ясно, — сглотнув, сообщил Вовка и покосился надевицу. Та сидела ни жива ни мертва и вроде бы даже не дышала.

— Отлично, — кивнул Антон. — Излагай.

— Чего излагать-то? — нахмурился Вовка. — Я…

— Не глупи, — убрав из голоса насмешливость,предупредил Антон, его дружок сразу скис, я бы на его месте тоже необрадовалась, голос звучал впечатляюще.

— Ну… дай хоть одеться, — брякнул он с досадой. —Выйдем…

— Ничего, и здесь поговорить можно.

Вова покосился на девицу, намекая, что свидетели разговораему без надобности, но Антон остался глух к его намекам, сама же девицапродолжала изображать изваяние. Поняв, что говорить все-таки придется, Вовкатяжело вздохнул и сказал с отчаянием:

— Я тут ни при чем. Колян предупредил, если кто будетТаболиным интересоваться, сразу сообщить ему. А с Коляном шутки плохи.

— Что за Колян? — просил Антон. Вовка вновь тяжеловздохнул.

— Колька Карась, не слыхал, что ли?

— Я в этом городе четыре года не показывался.

— То-то, четыре года, — с обидой заметилВовка. — А тут такие дела. Про Щербатова, конечно, слышал?

— Ну…

— Так вот, Колян у него теперь вроде начальника охраны.А в этом городе идти против Щербатова дураков нет. Так что если ты по какому-тосвоему делу Таболина ищешь, лучше это дело брось.