Антон положил трубку и на меня покосился.

— У него был номер твоего сотового? — спросила я.

— Он мог узнать его у Петра, — пожал онплечами. — Что скажешь? — спросил Антон хмуро.

Что я могла сказать? Пашка Пропеллер меня узнал и донесхозяину. Оттого-то моя персона и всплыла в разговоре. Худо то, что им известно:я ищу Таболина. А ну как они найдут его раньше, чем я? Возможности у Гришки нечета моим. К тому же очень возможно, что Сереги уже нет в живых: такую мысль ятоже принимала во внимание. В этом случае встреча на пристани самая обычнаяловушка. С другой стороны, если Вовка в самом деле что-то случайно узнал проСерегу… Придется рискнуть… Антон смотрел на меня, но видел или нет, судить неберусь: выражение лица отсутствующее, должно быть, решает, стоит сунуть головув петлю или нет. — До встречи еще полчаса, — произнес он. —Успеем оглядеться.

И мы поехали к пристани. Минут пятнадцать плутали влабиринте улочек, спускаясь к реке, потом оставили машину на углу кафе, котороеуже год безуспешно ремонтировали, и дальше пошли пешком. Справа тянулисьбесконечные сады, слева виднелась церковь на холме, чуть ниже — староекладбище, а впереди пристань. В темноте очертания реки можно было угадатьтолько по густым зарослям ивняка вдоль берега.

Сделав основательный крюк, мы приблизились к пристани состороны реки. Свет единственного фонаря отражался в воде. Возле пристаниначинался парк, сейчас он тонул в темноте. Антон посмотрел на часы.

— Если Вовка действительно хотел с нами встретиться,пора бы ему появиться.

— А если это ловушка? — пробормотала я, тревожнооглядываясь.

— Вряд ли. Им проще было предложить нам приехать кВовке, а они выбрали пристань.

— Они? — насторожилась я.

— По-твоему, ловушку нам приготовил Вовка?

Я не знала, что ответить, и только пожала плечами.

Пристань — место пустынное, даже днем особо оживленным егоне назовешь, а ночью здесь настоящая глухомань. Я легонько тронула Антона зарукав и спросила:

— Идем?

— Идем, — вздохнул он. — Только лезть под светфонаря не стоит.

Мы медленно двигались в сторону парка. Никакого намека наприсутствие живых существ, тишина, лишь плещется вода, а фонарь отбрасываетпризрачный свет. На душе отчего-то жутко, точно мы вовсе не на пристани, а накладбище.

Несмотря на мрачное настроение, вскоре я почти уверилась,никакой засады здесь нет, как, впрочем, нет и Мансурова. Очень возможно, чтопарень перепугался до смерти и удрал из города, забыв о встрече с нами.Напряжение понемногу ослабевало, теперь я уже двигалась спокойнее, Антон тожезаметно расслабился.

Приблизившись к пристани со стороны парка, мы смоглиубедиться в том, что она совершенно пуста.

— Ну что? — шепнул Антон. — Будем ждать илиуберемся отсюда?

Если честно, мне очень хотелось поскорее покинуть это место,я кивнула, и тут Антон, вцепившись в мое предплечье, резко дернул рукой, я струдом устояла на ногах, налетела на него, и мы едва не сшиблись лбами. Толькоя хотела разозлиться и узнать, какого черта он ведет себя, точно придурок, какон наклонился ко мне и шепнул на ухо:

— Машина. Вовкина.

И в самом деле, в нескольких шагах от нас под раскидистымдеревом прямо на тротуаре стоял «Мерседес», очень похожий на тот, что мы виделинекоторое время назад. Габаритные огни не горели, и машину разглядеть былонелегко. Признаюсь, если бы не Антон, сама я вряд ли бы ее заметила.

— Выходит, он все-таки приехал, — сказал Антон.Чувствовалось, что вопрос он адресует себе, и я промолчала. Мы еще немногопостояли, вглядываясь в темноту. По-прежнему никакого намека на присутствиечеловека.

— Может, он ждет в машине? — предположила я.

— Что ж, посмотрим, — ответил Антон и пошел к«мерсу», на ходу достал пистолет из куртки, я поморщилась и вприпрыжкуустремилась следом. Двигались мы по траве и практически бесшумно. Антон подошелк машине, левой рукой распахнул переднюю дверцу, правой сжимая пистолет, и в тоже мгновение из «Мерседеса» на землю вывалилось нечто, что я в первое мгновениеприняла за большой мешок, но мешок глухо стонал, и я очень быстро сообразила,что это вовсе не мешок, а хозяин машины Вова Мансуров. — Черт, —громко сказал Антон, склоняясь над ним. Я приблизилась и увидела, что Вова,скрючившись, лежит на левом боку, придерживая руками живот. Если б не стоны, ябы решила, что он мертв, таким серым и страшным было его лицо, глазазакатились, руки что-то сжимали… Вскоре я поняла, что это: Вовка пыталсяопределить на место собственные внутренности. Антон сообразил это гораздораньше меня, оттого и рявкнул так громко. Чувствуя, что сиюминутно могугрохнуться в обморок, я торопливо отвела взгляд от Вовкиных ладоней,перепачканных кровью. В общем, в обморок я не упала, стоны стихли, и я вроде бырасслышала какое-то слово, должно быть, это не было слуховой галлюцинацией,потому что Антон склонил ухо к самому лицу Вовки и напряженно замер.

— Я узнал, — всхлипывая, прошептал раненый, —это… шофер… Петька тоже… — Тут он как-то странно дернулся, вытянул ноги изатих, а я таращила глаза, не в силах поверить, что это происходит вреальности: с трудом прошептав свои последние слова, Вовка отдал богу душу, ивсе это не в дешевом боевике, все это взаправду… Взгляд мой замер на его лице,а затем испуганно метнулся в сторону, и я увидела то, что была просто обязаназаметить раньше: возле переднего колеса лежал нож. Лезвие выпачкано кровью, авот ручку наверняка вытерли.

Не успела я облечь свои подозрения в слова, как услышала воймилицейской сирены, а вслед за этим темноту ночи разогнали сине-красныевсполохи. Вот тут-то ко мне и пришла догадка, да было уже поздно: милицейскаямашина выруливала к пристани, а у нас свежий труп и нож по соседству. Смилицией я не дружу вовсе, Антон вряд ли питает к ней теплые чувства, а если ипитает, то на ответную любовь всерьез рассчитывать не может.

Те же самые соображения наверняка явились ему, Антон взглянулна пистолет в своей ладони, чертыхнулся и, схватив меня за руку, побежал всторону реки. Я неслась за ним, механически отметив, что это самое разумное: всторону города бежать нельзя — заметят, а в парке не спрячешься.

Неслись мы на очень приличной скорости, я споткнулась, едване упала и глухо вскрикнула, машинально обернулась и увидела нечто такое,отчего вполне могла впасть в столбняк, если бы Антон не продолжал тянуть меня креке: милицейская машина уже въезжала в парк, когда в противоположном его концепоявился темный «Чероки» (или весьма на него похожий) и не торопясь свернул вближайший переулок.