Шли они недолго. Спустя несколько минут фонарь погас, и Ярослав не сразу сообразил, что немец свернул с тропинки. Пришлось пробиваться сквозь колючие ветви следом за ним, сражаясь с паутиной.

Зато вскоре Яру открылась дивная картина. Карл сидел на небольшой полянке, окруженной елками, как забором, скрестив ноги и закрыв глаза. Прямо над ним повисла печальная тяжелая луна; ее же тусклый свет освещал немца, придавая коже болезненную бледность. В руке он что-то держал, но Яр не разглядел, что именно. Кажется, его губы беззвучно шевелились, словно мужчина что-то шептал.

«И что он тут делает? В космос улететь собрался?» – удивленно подумал Ярослав, осторожно выглядывая из-за елки, которая мстительно колола его пушистыми размашистыми лапами. Под ногой Зарецкого, который оцарапал колени и разодрал в кровь руку, не вовремя хрустнула ветка.

Немец тотчас открыл глаза и повернулся в сторону Ярослава. Ему показалось даже, что смотрит он прямо на него.

– Выходи, – сказал Карл громко. Впрочем, в его голосе было ледяное спокойствие. Ярослав тотчас захотел убежать, чтобы не встречаться с немцем лицом к лицу, однако какой-то невиданной силой его буквально выдернуло на поляну.

– Доброй ночи, – вежливо поприветствовал дядю Полины Ярослав. Он уже встал на ноги и спрятал обе руки в карманах спортивной фирменной кофты.

– Ночь доброй не бывает.

– Вам лучше знать. Чем вы тут занимаетесь? – поинтересовался Зарецкий.

– Энергетические практики, – невозмутимо ответил Карл, перепутав падеж.

– Вы в это верите? – с недоумением спросил Ярослав. Из энергетических он пробовал только напитки.

– А ты? – пристально взглянул на него немец.

– Я же не дурак, – в голосе парня появилось самодовольство.

– Мне следует воспринять это как оскорбление? – спокойно поинтересовался Карл.

– Нет, – дерзко ответил Яр, зная, что завтра обязательно пожалеет о своем поведении – как-никак дядя вроде бы любимой девушки, с ним нужно быть аккуратным и вежливым. Но сейчас ничего не мог с собой поделать.

– Что ты хочешь? – спросил немец, темными, тускло сверкающими глазами разглядывая Зарецкого, которому было очень не по себе. Ему вдруг подумалось – и как Мельникова целует этого кабана? Не противно ей? Он так же сканирует ее всякий раз, когда они вместе?

– Поговорить, – вырвалось у Яра против воли.

– Ночь – не самое лучшее время для разговоров, – философски заметил Карл, приподняв темную и без того изогнутую бровь. – О чем ты хотел поговорить?

– О любви, – хмыкнул Ярослав, понимая, что терять все равно нечего.

– Надеюсь, ты не влюблен в меня? – насмешливо спросил Карл, и Яр выругался про себя.

– Точно – нет, – скривившись, сказал Зарецкий и, расправив плечи, спросил:

– Вы ее любите?

– Кого? – не сразу даже понял немец. И это почему-то парня обрадовало. Если между ним и Дном ничего нет, то тогда свою месть можно будет реализовать куда быстрее.

– Энергетическую практику, конечно, – ответил Яр весело.

– Думаю, тебе лучше уйти, – все так же не повышая голоса, сказал Карл. – Мне стоит побыть одному. Но если ты имеешь в виду Анастасию, то нет. Я ее не люблю.

– То есть у вас ничего нет, верно? – решил идти до конца Зарецкий.

– Верно.

Сова вдалеке заухала так, словно ей наступили на хвост – злобно и громко.

– И с ней могут встречаться другие? – продолжал Яр, пытаясь выдержать тяжелый сканирующий взгляд немца.

– Кто это сказал? – вкрадчиво поинтересовался Карл. – Я не привык отдавать свое.

Игра в гляделки продолжилась.

– Понятно. Тогда оставляю вас для дальнейшей работы с энергетическими практиками, – держась из последних сил, заявил Ярослав. От немигающего взгляда глаза слезились, и в них появилась легкая режущая боль. – Прошу извинить, что помешал наслаждаться природой и энергетикой.

С этими словами Зарецкий развернулся и элегантно вломился в кусты, из которых пару минут назад выскочил. Путь к тропинке стоил еще нескольких царапин и с десяток бранных слов, которые Яр шипел себе под нос. Обратно он почти бежал, чувствуя на себе чей-то пристальный взгляд, от которого леденило душу. Совершенно не вовремя вспомнилась легенда об озерной ведьме. По одной из ее интерпретаций, рассказанных сегодня во время празднования дня рождения Вана, ведьма выходила на сушу каждое полнолуние и убивала лесных путников. Яр, который до жути боялся триллеров и ужастиков, чувствовал себя загнанным в ловушку кроликом и то и дело оглядывался по сторонам, шарахаясь от каждой тени.

Из леса он выскочил едва ли не бегом и направился к своему коттеджу, чувствуя на себе пристальный взгляд. Лишь только когда парень оказался в доме, неприятное ощущение, что на него смотрят, пропало.

Глотнув привезенный кем-то домашний сидр, Яр устроился прямо в гостиной, на диване, – все остальные спальные места были заняты. И хоть диван показался ему неудобным, в сон, как в темную пропасть, парень провалился почти мгновенно.

Но тотчас проснулся, потому что в глаза ему кто-то упрямо светил фонарем. Он повел головой, крепко зажмурившись от яркого света. И тотчас услышал смутно знакомый звонкий голосок:

– Вставай, балбес. Ну же, шевелись. У нас мало времени. Подъем! Дал же бог брата – дурака… Вставай!

Ярослав, закрывая рукой лицо, сел на диване. Он никак не мог вспомнить, кто из девчонок его будит и зачем. И злился, что его сну столь нагло помешали.

– Что за… – спросил было он, отнимая ладонь от сощурившихся глаз, но осекся, уставившись на девочку лет четырнадцати, которая стояла перед его диваном с фонарем в руке. Девочка задорно улыбалась

И Ярослав тотчас понял, что спит. Потому что иначе быть не могло. Потому что иначе это означало бы лишь одно – его сумасшествие.

– Даша? – изумленно прошептал Ярослав, узнавая сестру. Она ни капли не изменилась и оставалась все такой же: со смеющимися зелеными – как у него – глазами, ямочкой на подбородке, заговорщицким выражением лица. И даже топик на ней был ему знаком – в нем Даша последний раз вышла на улицу, чтобы потом потеряться в бездне. Раньше она никогда ему не снилась – после того, как ее не стало.

– Даша-Даша, – махнула рукой сестра и широко улыбнулась Ярославу.

– Но ты же… – прошептал он, поднимаясь на ноги.

Ярослав хотел сказать «умерла», но старшая сестра, навечно оставшаяся подростком, прижала к губам указательный палец.

– Тихо ты. Не говори ничего. Я тут. Я с тобой. Пойдем погуляем, поговорим? – лукаво предложила Даша.

– Но…

Ярослав впал в ступор. Он смотрел на нее, такую маленькую и хрупкую – а ведь раньше Дашка казалась ему высокой и сильной, постоянно ведь одерживала верх в играх! И молчал. И в этом молчании крылось многое, это молчание разрывало его, и в нем было больше слов, чем он мог бы сказать. Он сам стал безмолвием.