Настя была хороша – она буквально заставила Яра потерять голову, забыть обо всем и наслаждаться только ею одной, ее губами, телом, духами с ароматом свежести и пломбира. И она же заставила ненавидеть ее – с той же силой, неистовой и заставляющей до боли сжимать кулаки.

Дыхание Яра все еще было тяжелым – то ли от жарких поцелуев, то ли от гнева.

– Ты пожалеешь, – тихо проговорил парень, стараясь дышать ровно. И он верил своим словам. Она ответит за все унижения, за каждый свой шаг по его растоптанной гордости. За все свои слова и взгляды. За самонадеянность.

Немного успокоившись, Ярослав, чувствуя себя деревянным, направился к коттеджу, который снимал вместе с друзьями. Лучше бы он уединился с той очаровательной брюнеткой в коротком голубом платье и был бы сейчас не один, а в ее не менее очаровательной компании. И без обломов.

Вот только вызвала бы она в нем столько чувств и эмоций?

Нет.

Так выводить из себя Ярослава получалось только у одного человека – Анастасии Мельниковой. За что она обязательно в скором времени поплатится – Ярослав был в этом уверен. Пусть не сейчас, позднее, но ведь не зря говорят, что месть – холодное блюдо. Что там для девиц возраста Днища самое главное? Любовь? Свадьба? А если он соблазнит Мельникову, влюбит в себя и бросит перед самым бракосочетанием? А лучше – в день свадьбы. Вот умора будет! Ха!

Разозленный Яр почти как наяву видел рыдающую Настю, облаченную в пышное белоснежное платье а-ля пирожное. «Не бросай меня! – говорила она, трагически протягивая к нему руки. – Я не могу без тебя жить!» Тогда ему останется лишь напомнить, какой она была высокомерной, и гордо уйти, бросив ее утопать в слезах и сморкаться в километровую вуаль.

Эта фантазия развеселила парня, и он ухмыльнулся, как сыч.

База отдыха погрузилась в сон – почти все постояльцы, скрываясь от назойливого ночного холода, спрятались в комфортабельных домиках. Только у одного из них (кажется, это была администрация) сидела перед горящим костром длинноволосая девушка с гитарой в руках и пела – что-то из раннего творчества Аларма. Ярослав смутно помнил эту песню, но стоило ему услышать высокий женский голос и знакомые аккорды, как в голове сами собой всплыли забытые слова:

Не допев до конца, исполнительница замолчала. Тонкие пальцы замерли на струнах.

– Красиво, – сказал Ярослав, приблизившись к хрупкой девушке с печальными глазами, которую видел сегодня и которая пала жертвой шуточек глазастого Шейка – так сильно барышня с романтичным именем Джульетта понравилась ему, но вежливо дала от ворот поворот. А потом Шейк отравился чем-то и до самой ночи предпочел провести время в гордом одиночестве, то и дело бегая к белому другу.

– Спасибо, – сказала девушка и улыбнулась Яру. У него вдруг на душе стало гораздо спокойнее – будто и не было ничего только что с Настей. Злости, ненависти не осталось – только лишь странная непонятная нежность.

– Это «Красные искры света», – продолжал парень. – Песня из первого, кажется, альбома Аларма.

– Да, правильно. Ты его слушал? – спросила Джульетта заинтересованно.

– Слушаю до сих пор. Под настроение, – ответил Яр с пылом.

– А я – каждый день, – сказала она.

– Поклонница? – почти обрадовался он такому открытию.

– Да, – улыбнулась нежно девушка. – Самая большая поклонница.

Костер выгнулся дугой и заискрил алыми сверкающими каплями. Кажется, одна из них упала на руку Джульетты, но она даже не вздрогнула.

– Аларм ведь бывал здесь, когда был жив? – уточнил Ярослав. Все, что было связано с кумиром раннего подросткового возраста, его необычайно интересовало. И Яр жалел, что, увы, не сможет сходить к Аларму на концерт. На его живом выступлении – последнем – он был лишь однажды, лет, наверное, в тринадцать, вместе с Власом – тогда певец выступал на Дне города, и юный Ярослав увязался следом за старшим братом и его друзьями. Народу тогда было море – как раз наступил пик популярности певца.

– Да, он часто бывал здесь, – ответила Джульетта. – И ему тут очень нравилось. Саша… То есть Аларм набирался тут вдохновения.

– Вы были знакомы? – еще больше заинтересовался Ярослав. Наверное, он бы завел с девушкой долгий разговор о музыканте, но заметил, как изменилось ее лицо, и понял, что лучше этого не делать. По крайней мере, не сейчас.

– Ну, я пойду, – сказал он и добавил: – Ты правда поешь очень здорово.

Яр попрощался с девушкой и направился дальше к своему коттеджу. Он не видел, как девушка достает мобильный телефон, на заставке которого стояло фото, где она обнимала человека, в миру известного под псевдонимом Аларм, и посмотрела на время.

– Уже скоро, – тихо сказала Джульетта. Но Ярослав и этого не слышал.

Он медленно шагал вперед, вновь и вновь вспоминая поцелуй Насти.

Погруженный в свои мысли, Ярослав не сразу заметил, как в сторону темнеющего леса движется мужская фигура. Яр прищурился – Карл? И куда немец направился? Собирать ягоды или справлять малую нужду под кустом? А, может, решил нарвать цветочков для свой Настеньки? Найдет ей облезлых ромашек и поставит в вазочку около кроватки – все восемь. Или накрошит лепестки в их ложе любви для пущей романтики. А потом начнет танцевать стриптиз.

– Идиот, – сквозь зубы процедил парень, глядя, как быстро шагающий Карл скрывается в темном лесу. И сам не понимая, зачем, быстрым шагом, почти переходя на бег, двинулся за немцем.

Зарецкий, наверное, даже самому себе не смог бы сказать, что злит его больше – то, что Карл не отпустил Полину, о которой, кстати говоря, Яр вспоминал все меньше и меньше, или то, что он встретился с Мельниковой, обожающей старперов.

Днем лес казался приветливым и сказочным: высокие сосны, пушистые ели, стройные гордые березы, держащиеся друг за друга позолоченными кронами, и столпы солнечного света всюду, и много яркой сочной зелени, играющей разными оттенками. Ночью же лес становился совсем другим; в нем все еще оставался легкий налет сказочности, только если днем сказка эта была добрая и светлая, то ночью – злая и страшная. Лунный холодный свет сочился между черными деревьями и тонул в угольных тенях, то замерших, готовых к прыжку, то покачивающихся в такт ветру. Деревья, казалось, съежились, сгорбились, постарели и безмолвно выдыхали, шелестя острыми ветвями с потемневшей листвой. Вдалеке недовольно ухала сова.

Яр, упрямо сдвинув брови, шагал по тонкой тропинке за Карлом, не понимая, зачем делает это. Возможно, вперед его гнал азарт, возможно – желание найти компромат на немца. К тому же все происходящее казалось ему игрой. И Яр беззвучно шел вперед, следуя за дрожащим светом фонаря в руке Карла.