Понятие о технике безопасности отсутствовало почти везде, и лишь в некоторых отраслях появились такие же влиятельные в смысле организации производства цеха, как в шелковом деле. Но цеха или братства играли важную роль в жизни почти всех венецианцев, принадлежавших к среднему и низшему классам. В дополнение к «скуоле гранди», во главе которых стояли «урожденные граждане», существовало множество других религиозных братств, не основанных на профессиональной общности. Так, еще до создания цеха печатников Иоганн фон Шпейер и Николас Йенсен принадлежали к братству «Скуола ди Сан Джироламо», в которое входили маляры, камнерезы, стеклодувы и граверы.

После 1539 года, когда цеха обязали поставлять призывников для работы на галерах, членство в цехе стало практически обязательным для всех ремесленников и лавочников. Для формирования военно-морского резерва правительство выделило каждому профессиональному цеху и каждой скуоле определенные квоты. Размер квоты зависел обычно от количества членов цеха, годных к военной службе, но «скуоле гранди» и суконщикам квоты назначали в зависимости от их богатства. На деле, когда объявляли призыв, большинство цехов не посылали на галеры своих членов, а нанимали им замену. С течением времени такая практика стала настолько распространенной, что правительство потребовало от цехов именно с такой целью создавать особые фонды и собирать взносы. Фактически «плата за гребцов» стала формой налогообложения. Таким образом, к прочим функциям цехов постепенно добавилась роль в собирании налогов, роль, которая усилила интерес правящих советов Венеции к росту членства в цехах.

Наделение цехов дополнительными полномочиями способствовало росту их количества. Скоро их насчитывалось свыше сотни, помимо объединения лодочников или таких чисто религиозных братств, как «скуоле гранди». Примерно половина из ста цехов состояла из разного рода торговцев, например торговцев птицей или независимых мастеров-ремесленников, таких как пекари. В цех торговцев тканями входили также и лавочники, которые продавали большой ассортимент товаров, хотя мастер, чей ассортимент был слишком широк, вынужден был вступать в еще один цех. Некоторые цеха пытались ограничить членство, запретив доступ иностранцам или введя продолжительный испытательный срок. В некоторые цеха принимали только сыновей мастеров. Но правившие Венецией представители торговой знати опротестовывали такие цеховые правила, если не считали их полезными для города. Все цеха пытались собирать взносы с как можно большего количества городских ремесленников, чтобы получить больше средств для организации праздников, создавать фонды для пострадавших от несчастного случая или выдавать приданое, а также собирать «плату за гребцов». Кроме того, каждый цех старался найти для своих членов как можно больше работы. По этим причинам цеха постоянно вели тяжбы в судах. Несмотря на правила, цехам на деле трудно было навязать членство всем, кто занимался тем или иным ремеслом.

Количество членов и обычаи также различались от цеха к цеху. В 3/4 из сотни цехов насчитывалось менее 250 членов, считая даже тех, кто еще не был мастерами; только в двух или трех цехах насчитывалось более тысячи членов. Когда правительство стимулировало образование цехов, чтобы получить орудие управления и налогообложения, как случилось с цехом печатников и книгопродавцев в 1549 году, членство, как правило, было незаинтересованным. Трудно бывало собрать кворум на ежегодном собрании, и правительство сочло необходимым внедрить сложные правила для предотвращения злоупотреблений финансами со стороны руководства цехов. Цеховыми делами ведала относительно малая клика, они оставались во власти, назначая преемников на должность через отборочные комитеты. Данная практика в уменьшенном масштабе копировала выборы дожа Венецианской республики. В других цехах наблюдалось больше общей демократии. В их сводах законов (mariegole) зафиксирована большая посещаемость и ожесточенная борьба на цеховых собраниях, которые вырабатывали новые законы. Эти законы всегда нуждались в одобрении юстициев или других государственных служащих, но инициатива, касающаяся внутренних цеховых дел, обычно исходила от руководства цеха. Как правило, активнее других участвовали во внутрицеховых делах шелковщики. В 1543 году, после нескольких драк и стычек, окончившихся кровопролитием, им запретили проносить оружие на цеховые собрания. Обычно собрания посещали от 200 до 300 человек. Самая высокая посещаемость зафиксирована в 1561 году на собрании, где обсуждали социальное страхование или пособия на бедность. Члены цеха 578 голосами против 42 решили увеличить взносы на приданое для бедных девушек. В то же время постановили наладить более жесткий контроль за расходованием средств.

Экономические историки либеральной школы обычно изображают цеха врагами промышленного прогресса, которые противились усовершенствованиям, особенно новшествам, экономившим труд рабочих, например станкам, или поднимали ставки и ограничивали рабочую силу, когда рыночные условия требовали более низких ставок и роста рабочей силы. Венецианские цеха выказывали некоторую тенденцию к подобным действиям, но в XV и XVI веках они не столько тормозили экономический рост, сколько способствовали ему. Цеха не препятствовали внедрению механизмов и других новых изобретений. Наоборот, правительство щедро даровало доморощенным изобретателям привилегии, как первопечатникам. Более того, в 1474 году оно постановило давать патенты на десятилетний срок всем, кто зарегистрирует новый механизм. В XVI веке суконщики представили на рассмотрение шишечную ворсовальную машину, которая поднимала ворс на ткани после валки. Когда ворсильщики, чью деятельность изобретение затрагивало напрямую, потребовали запретить механизм, спор дошел до сената. Сенат не запретил применение станка, а просто потребовал, чтобы сукно как-то помечали, дабы отличать сукно, сворсованное вручную, от сукна, сворсованного машиной. Более того, против новшеств, повышавших качество продукции и тем самым способствующих созданию в некотором смысле нового продукта, не выступали ни цеховые правила, ни цеховой дух. Наоборот, и через отношение, какое они вырабатывали, и с помощью законов цеха больше стремились к повышению качества, а не к сокращению издержек. Почти весь промышленный рост Венеции в XVI веке был связан с производством высококачественных товаров: от мыла до стекла, от шелка до книг. Даже в том, что можно назвать стандартной продукцией, в противоположность изделиям высокого художественного достоинства, производительность в тот период в целом зависела не от планирования процесса производства способным управляющим, а от способностей и хорошего глазомера работников. Пока цеха привлекали и вскармливали ремесленников в сознании, что они сами себе хозяева, а не рабочие в чужом доме, они вносили свой вклад в развитие Венеции в XVI веке и превращали ее в самый главный промышленный город Италии.

В то время как своим расцветом промышленное производство в Венецианской лагуне было обязано сравнительной безопасности и отсутствию войн, богатство венецианской знати более прямо и в еще большей степени зависело от политических успехов Венецианской республики. Управление Сиятельнейшей стало для значительного числа венецианцев способом зарабатывания на жизнь.