Помощница вмиг вскочила на ноги. Она распахнула на нем кафтан, под которым обнаружилась почерневшая грудная клетка. Его кожа тлела. Воздух заполнил резкий лекарственный запах, а Низрин точными движениями стала прощупывать ему грудину, а потом чуть левее.

Жуткий вид, казалось, ничуть не волновал ее.

– Неси поднос с инструментами и подай мне скальпель.

Нари все сделала, и Низрин вонзила скальпель глубоко в грудную клетку и, не обращая внимания на его стоны, вырезала кусок горящей кожи. Она придержала пальцами открытую рану и позвала Нари.

– Иди сюда.

Нари нагнулась над койкой. Под струей пенной черной крови расположилась надутая масса мерцающе-золотой плоти. Масса слегка трепыхалась, все медленнее и медленнее, покрываясь пепельным оттенком.

– Боже, – изумилась она. – Это его легкие?

Низрин кивнула.

– Прекрасно, не правда ли? – Она взяла пинцет с медной трубкой и протянула Нари. – Целься в середину и аккуратно вводи. Вводи не глубже чем на волосок.

Мимолетное изумление прошло. Нари перевела взгляд с трубки на тающие легкие старика. Она тяжело сглотнула, и ей самой вдруг стало трудно дышать.

– Бану Нахида, – поторопила Низрин.

Нари взяла пинцет и поднесла трубку к нежным тканям легких.

– Я… я не могу, – прошептала она. – Я сделаю ему больно.

Вдруг его кожа вспыхнула, и легкие рассыпались пепельной пудрой, а тление распространилось выше. Низрин быстро отодвинула его длинную бороду, обнажая шею.

– Тогда горло, это его единственный шанс.

Нари замешкалась, и Низрин зыркнула на нее.

– Нари!

Нари пошевелилась, поспешно поднесла трубку туда, куда указывала Низрин. Она вошла в шею легко, как нож входит в масло. Нари на секунду испытала облегчение.

И потом трубка ушла глубже.

– Нет, стой!

Низрин ухватилась за пинцет, когда Нари попыталась поднять трубку выше. В горле шейха послышался страшный посасывающий звук. Кровь запузырилась и пеной брызнула ей на руки, и все его тело охватила судорога.

Нари запаниковала. Она поднесла руки к его горлу, отчаянно надеясь как-то прекратить кровотечение. Его объятые ужасом глаза вперились в ее.

– Низрин, что мне делать? – закричала она.

По его телу пробежала очередная судорога, уже более сильная.

И его не стало.

Нари сразу поняла это. Слабый стук сердца споткнулся и умолк, и искорка разума погасла в его серых глазах. Грудь впала, и трубка засвистела, окончательно выпуская воздух.

Нари не шевелилась. Она не могла отвести глаз от измученного лица старика. Слеза скатилась из-под его редких ресниц.

Низрин закрыла ему глаза.

– Он умер, бану Нахида, – тихо проговорила она. – Ты пыталась.

Я пыталась. Нари превратила последние секунды его жизни в сущий ад. Его тело было не узнать: нижняя половина выгорела, горло было вспорото и окровавлено.

На дрожащих ногах она сделала шаг назад и заметила, что опалила собственную одежду. Ее руки по самые запястья были покрыты кровью и пеплом. Не говоря ни слова, она пошла к умывальнику и стала остервенело оттирать руки. Она чувствовала, что за ней наблюдает Низрин.

– Нужно привести его в порядок, пока жена не пришла, – сказала ее помощница. – Чтобы…

– Не выглядело так, как будто я убила его? – перебила Нари.

Она не обернулась. Она продолжала шкрябать кожу, хотя та уже начала болеть.

– Ты его не убивала, бану Нари. – Низрин встала с ней рядом возле умывальника. – Он сам умирал. Это был только вопрос времени.

Она хотела положить руку Нари на плечо, но Нари отдернулась.

– Не трогай меня.

Она чувствовала, что начинает терять контроль над собой.

– Это ты виновата. Я же сказала, что не справлюсь с таким инструментом. Я с самого своего приезда твержу, что не готова лечить больных. Но ты не слушаешь, ты только давишь на меня!

Что-то дрогнуло в лице женщины.

– Ты думаешь, я этого хочу? – спросила она с непонятным отчаянием в голосе. – Думаешь, я бы стала так давить на тебя, если бы у меня был выбор?

Этого Нари не ожидала.

– Что ты хочешь сказать?

Низрин упала на стул и обхватила голову руками.

– Король приходил не только для того, чтобы повидаться со старым другом, Нари. Он пересчитал все пустые койки и спросил, почему ты не лечишь больше больных. К тебе список ожидания, Нари, и он занимает двадцать листов и продолжает расти. И это только знать – одному Создателю известно, скольким еще горожанам нужны твои таланты. Кахтани хотят, чтобы здесь не было ни одного свободного места.

– Тогда им нужно потерпеть, – упиралась Нари. – Дэвабад двадцать лет протянул без целителя, наверняка можно подождать еще немного. – Она прислонилась к умывальнику. – Господи, даже люди учатся долгие годы, чтобы стать врачами, а они там лечат простуды, а не проклятия! Мне нужно больше времени для полного обучения.

Низрин выдавила скупой, безрадостный смешок.

– Тебе никогда не позволят получить полное обучение. Гасан, конечно, хочет заполнить лазарет больными, но его устроит, если твои способности никогда не выйдут за пределы базовых. Он будет вдвойне счастлив, если умрет половина твоих пациентов.

Когда Нари нахмурилась, ее помощница выпрямилась и удивленно посмотрела на нее.

– Ты что, не понимаешь, что тут происходит?

– Я, кажется, вообще ничего не понимаю.

– Им нужна твоя слабость, Нари. Ты дочь бану Манижи. Ты ворвалась в Дэвабад под руку с Дараявахаушем э-Афшином в тот день, когда толпа шафитов чуть не разгромила сектор Дэвов. Ты чуть не убила женщину просто потому, что была раздражена… Ты не заметила, что в тот день тебе удвоили охрану? И ты думаешь, что Кахтани будут способствовать твоему обучению? – Низрин наградила ее скептическим взглядом. – Радуйся, что на тебя не надевают железные кандалы, когда ты ходишь на встречи с их принцем.

– Я… – Нари была озадачена. – Но мне предоставили лазарет. И помиловали Дару.

– Королю пришлось помиловать Дараявахауша – он слишком любим нашим народом. Если бы Кахтани тронули хоть волос на его голове, взбунтовалась бы половина города. А лазарет… это всего лишь символ. Как и ты сама. Королю нужна целительница Нахида так же, как пастуху нужна овчарка: они бывают очень полезны, но всегда полностью во власти хозяина.

Нари одеревенела от злости.

– Я не чья-нибудь овчарка.

– Нет? – Низрин скрестила руки, все еще выпачканные в крови и пепле. – Тогда почему ты играешь им на руку?