– Дома, – ответил я невольно.

– Договорились, – отрубил он. – Жди!

В трубке послышались частые звонки. Я постоял, как идиот,даже посмотрел в мембрану, словно оттуда должен вылезти тот человечек, скоторым я говорил. Почему не умею отказываться сразу и так же уверенно,напористо?

На другой день я с балкона видел, как перед домомостановился длинный черный лимузин. Шофер выскочил, быстренько обогнул машину ираспахнул дверцу справа у заднего сиденья. Пассажир вылез грузный,располневший, постоял чуть, разминая спину. Одновременно с правого сиденьявыскочил юркий молодой парень в отлично сшитом костюме, весь напомаженный инафраеренный, с большой черной папкой под рукой, словно адъютант с ядернымчемоданчиком.

Он ринулся было за пассажиром, но тот барским жестом вернулего в машину. Потом звонок в домофон, и я пошел открывать дверь.

Перевертенев заполнил собой, казалось, всю прихожую, хотяона у меня вполне, вполне, места хватит на целую хоккейную команду.Располневший, со щеками на плечах, с животиком, он крепко обнял меня, обдавзапахом дорогих духов, но, похоже, мужских, теперь и духи бывают мужские, нетолько одеколон.

– Ну, – сказал он, отстранив меня на вытянутыеруки, – дай на тебя поглядеть… Хорош, ничего не скажешь! Настоящий казак.Огонь в глазах, суровые брови, желваки, тугие скулы… Не скажешь, что тебя жизньсломила?

– А что, кто-то говорит? – спросил я. – Да выпроходите, Иван Семенович, в комнату. Проходите, вот сюда…

Он вдвинулся в комнату, огляделся. В глазах что-топромелькнуло, я так и не понял, осуждение или же признание, что живу круто. Ятоже посмотрел на свою комнату заново и признал, что да, живу круто. Во всякомслучае, независимо. Не считаясь ни с чьим мнением. И пошли они на фиг, вседизайнеры мира. И пусть заткнут себе в задницу все журналы по интерьерам, и всеразработки, как надо обставлять квартиры.

Мы опустились за стол, по такому случаю я выложил на широкоеблюдо роскошнейшие гроздья винограда, персики, сочные груши. Хрен знает, как унего сейчас с желудком, а хрюкты вроде бы всем можно.

Перевертенев с интересом всматривался в меня. Глаза у негохитрые, веселые, но я помнил, что за этими глазами, там, глубже, находитсявеликолепнейший мозг, умеющий работать, работающий много и с удовольствием, безвсяких перерывов на обед и даже на сон.

– Ну, – пробасил он, – рассказывай, чемзанимаешься. Где преуспел… В чем. Я не поверю, что ты вот так просто ушелзашибать большие деньги.

Я развел руками:

– Иван Семенович, я польщен вашим визитом. Но, долженвам сказать…

Он прервал бесцеремонно:

– Ничего не говори! Ничего не говори такого, о чемпотом можешь пожалеть. Давай тогда я, если ты уж так почему-то жмешься. Я дажедогадываюсь, почему. Сказать?.. Теперь не хочется идти даже директороминститута. Угадал? Там работы выше крыши, а здесь ты лежа на диване с легкостьюзарабатываешь в десять раз больше.

Его лицо слегка покраснело. Глаза метнули молнию, но это ещене сердился, я помню, что когда он сердился, на небе в самом деле собиралисьтучи и гремел гром.

– Не потому, – сказал я, защищаясь. – Простомир изменился…

– В чем?

– Иван Семенович, старая структура образования, чтодосталась еще с Ломоносова… даже еще раньше, сейчас уже не срабатывает так, какраньше.

– Бравлин, поясните!

– Иван Семенович, самые сверхценные и в то же времясамые опасные люди для общества, это – невысшеобразованные. Типа Иисуса, Будды,Мухаммада – все неграмотные, но создатели… А с помощью Интернета намного большесмогут стать на их уровень. То есть получающие знания сами. Вы уловили, в чемих ценность?

Он подумал самое мгновенье, ответил быстро, все еще хмурясь:

– Их не учили, а они учились сами.

– Спасибо, Иван Семенович, – сказал яискренне. – Вы, как всегда, коротко и емко ухватили самую суть. Вуниверситетах учат нормальных специалистов. Набирают определенное количестволюдей, усаживают в большом просторном помещении – и учат. Вдалбливают имопределенные знания, указывают, как ими пользоваться. Раньше это былединственный путь обучения… До нынешнего времени! Пришел Интернет с егодоступом ко всем библиотекам, всем специалистам, консультациям, результатамопытов… и незашоренный человек может получить гораздо больше, чем тот, ктосидит в аудитории. В аудитории, скажем честно, сидит тот, кто желает получить бумажкуо том, что он отсидел пять лет и теперь может называться человеком с высшимобразованием. Те люди, которые отныне будут совершать открытия, становитьсявожаками в политике, в экономике, совершать перевороты… они будут получатьзнания иначе.

Он подумал, поморщился, кивнул.

– Хоть с оговорками, но соглашусь. Однако это относитсяк учебному циклу. Ты же будешь руководить научно-исследовательским институтом.Над тобой никого не будет, Бравлин! Ты же всегда так болезненно отстаивал своюнезависимость!.. У тебя будет полная автономия. Из всех начальников – только я,да и то косвенный. Ну, там распределение бюджетных средств, то да се… Я, хоть ивыше по рангу, но что-то вроде завхоза.

Он отщипывал виноград по ягодке, бросал, не глядя, в рот.Зубы все белые, крупные, не дешевле, чем по двести баксов за штуку. Носбрасывать вес явно не желает, в то же время, вижу, не отказывается отудовольствия потешить желудок.

– Извините, Иван Семенович…

Он удивился:

– И это не по тебе? Так что же ты хочешь?.. Или тывсерьез занялся этим… как его… мне говорили, что ты объявил себя не товерховным гуру, не то аятоллой.

Я засмеялся:

– Не старайтесь меня задеть, Иван Семенович. Никем ясебя не объявлял, но свое учение создал. И оно уже начинает набирать обороты.

– Что за учение? – спросил онлюбопытствующе. – Опять строить коммунизм?

– С коммунизмом ничего не получилось, – сообщил яна тот случай, если он думает, что у нас все еще Советская власть. –Слишком высокая цель для простого человечка – счастье человечества!.. А вот симмортизмом, так я назвал свое учение, может пройти. Все-таки во главу угластавим шкурные интересы… А прикрыть их высокими словами сможет всякий.Строители коммунизма уже во втором поколении растеряли энтузиазм, хоть и виделиеще цель, а вот третье поколение потеряло из виду и цель… Здесь же будет всенаоборот: чем дальше будет уходить общество от сегодняшнего дня, тем ближебудет осуществление самой сокровенной мечты человечества – быть бессмертным!..

– Ого, – сказал он не то с уважением, не то снасмешкой. – На бессмертие замахнулся… Да, это приманка для простогочеловека, лакомая приманка. Душу дьяволу продаст… тебе, Бравлин, тебе!.. толькобы добраться до этого бессмертия… И как ты это мыслишь?