Я сказал устало:

– Человек обязан освободиться от презренной плоти истать существом из чистой энергии. Те, кто воспевает прелести существованиячеловека в смертном теле – слуги Тьмы, Хаоса, Небытия. Те, кто доказывает, чточеловек должен оставаться смертным, – служит дьяволу. Вот вкратце. Ну как?

Он пожал плечами:

– Никак. Что-то меня это не задело. Совершенно!

– Что делать, – ответил я тихо. – Что делать…

– Как что делать? – сказал он сердито. –Отказаться о всех ненаучных глупостей… подчеркиваю – ненаучных!.. и взяться занауку. За ту самую науку, в которой ты блистал.

Я развел руками.

– Что делать, – повторил я снова. – Я взялсяза нечто общее, где наука и религия – лишь камешки в мозаике.

– Мозаике чего?

– Не знаю, – ответил я. – Еще не знаю.Наверное, души.

Он поморщился, но руки все так же безостановочно отрывалиягоды, челюсти работали хорошо, мерно, не мешали ровному течению слов:

– Души… Сейчас о ней модно вспоминать, когда разговорзаходит об этих грязных талибах, ваххабитах, аддашидах… Но что можно ожидать отэтих грязных невежественных фанатиков? Проще стереть их с лица земли, чемпытаться найти общую тему для разговоров!

Я взглянул на его мерно работающие челюсти, на крупноеволевое лицо, ощутил тоску, что трачу время хрен знает на какой бесполезный разговор,а мне надо бы сейчас сидеть и выгранивать строки, добиваться их бронзовости,чеканности.

– Абсолютно все так называемое цивилизованноечеловечество, – пробормотал я, – дружно, плечом к плечу, в единомпорыве, чувствуя солидарность… кричит: «Распни его! Распни его!» Распни этогогрязного, нечесаного, неграмотного и не имеющего диплома об университетскомобразовании талиба. Ишь, посмел выдвигать свои идеи, выгонять из нашихсвященных храмов менял и торговцев, опрокидывать наши столики с деньгами, ломатьбашни Торгового Центра и вервиями изгонять этих самых торговцев из нашего жехрама!.. Распни его крылатыми ракетами!.. Не позволим этому талибу Иисусураспространить свои сумасшедшие идеи на весь мир!.. Точечными бомбовымиударами, чтобы не осталось ни одного аэродрома, ни одной школы, ни однойбольницы, ни одной дороги!.. Если надо, то и ядерных бомб не пожалеем, хоть онии деньги стоют. Правда, деньги качаем из тех же стран, кого намечаем дляследующей бомбардировки, так что ладно, будем бомбить. Выжжем все так, чтоб итараканы там передохли. Чтобы никто не мешал нам снова поставить в храмахстолики менял и ростовщиков, торговать, трахаться, пусть даже с животными, ибоэто и есть завоевание свободы и достижение демократии. Но на этот раз никто несожжет наши Содом и Гоморру, ибо все громы небесные – ха-ха! – отныне внаших руках. Теперь мы – Бог, теперь мы определяем, что считать грехом, а что –общечеловеческими ценностями «всего цивилизованного человечества»…

Он поморщился.

– Бравлин, не ерничай. Хотя, признаю, часть правды втвоих постулатах есть. Но только часть. А на такой малой части ничего нельзяосновывать. Все рухнет, Бравлин!

– Так вы познакомились с моими постулатами?

Он отмахнулся.

– Так, пробежал взглядом наискосок.

– Ну и как вы оценили?

– Я же говорю, ничего не получится. А что ты слитературой намудрил? Насчет потакания низменным слабостям? Да литературавсегда проповедовала только высокое!

– Высокое? – возразил я. – Литературапроповедовала высокое?.. Ну, простите… Я такие образцы пересчитаю по пальцам.Пальцам одной руки! С литературой вообще… можно сказать, надо начинать всесначала. Особенно с западной. Умом мы все понимаем, что общество возниклотолько потому, что пещерные дикари согласились урезать свои личные свободы,чтобы сосуществовать вместе. Или что совместное сосуществование несет в себебольше плюсов, чем минусов… Для того и возникли законы, ограничения. Чтобыобщество жило, развивалось, защищало членов своего общества! Но у нас в кровислишком много от пещерных дикарей, что не приемлют правил, ограничений,законов… Даже не от дикарей – от неразумных животных!.. Оттого у нас такаялюбовь ко всяким нарушителям, что идут против закона и прогресса, всяким тамробингудам, трем мушкетерам, пугачевым, стенькам разиным и новодворским… Да чтотам прогресса: против всех законов и запретов, возьмите те же истории онарушении супружеской верности: на чьей стороне наши симпатии? А преподлейшаялитература, которой надо заработать со стола феодала сладкую косточку, да ещежелательно с остатками мяса, всячески потакала такому неосознанному скотству внас, создавая романтичные истории о великих бунтарях, начиная с дьявола, Каина,Спартака и кончая… Нет, дьявольский шабаш еще не кончился! Так называемыевеликие бунтари уже сражаются в межгалактических просторах, взрывают тысячисолнц, принадлежащих тиранам…

– Хрен им в задницу, – прервал он. – До звездмы этих придурков не допустим. Всех еще здесь под ноготь!

– Это будет великая битва, – сказал ямрачно. – Самая жестокая из всех существующих. Человек инстинктивносопротивляется порядку! Я сопротивляюсь, вы сопротивляетесь, все мы противимся,не будем скрывать. Просто взрослые люди понимают необходимость порядка,законности, строгих правил, мы сами же приняли законы, что наказывают нас жесамих за нарушение, проявления скотскости… ну, скажем, насрал среди улицы илисхватил незнакомую женщину и принялся насиловать. Однако в подсознании мы ещете скоты! И вот литература позволяет тешить этого скота в нас. Какая-то частьлитераторов делает это открыто, не стану называть фамилии, сами этих орловзнаете, какая-то чуть-чуть маскирует красивыми словами о борьбе с тиранией,диктатурой, деспотизмом, говорит о свободе поведения, жизни и всяческомсамовыражении… Самая востребованная сказка – о Емеле и щуке, где все на халяву,самая большая мечта придурка – чтобы на голову надели обруч и сразу закачалитуда все знания и умения, дабы в школу вообще не ходить… Один психиатр хохотал:мол, встретил уже пятерых, кто в прошлой жизни был Александром Македонским, ноне встретил еще ни одного конюха Македонского, хотя конюхов у него былисотни!.. Вы не обратили внимание, что как только для придурков ваяется роман,то обязательно наш Емеля попадает в прошлое, где сразу – обратитевнимание! – просыпается как минимум бароном, а то и сразу королем, у негокучи слуг…

Перевертенев хохотнул:

– А все знания и умения ему с этим обручем сразувкладывают в голову! А также добавляется объем бицепсов и умение биться любыморужием на уровне суперчемпиона мира. Да, это наша страсть к халяве. Я даже незнаю, как вы намереваетесь справиться…

– Да вот, представьте себе.

– Не представляю, – признался он. – Это вкаждом из нас, увы. Что делать, я – Емеля. Но я душу в себе этого гада, душу!..Да только он живуч. Как бы не переживучил меня самого.

Я отвел взгляд в сторону. Не надо вглядываться слишкомпристально, чтобы увидеть, что Емеля в Перевертеневе переживучил навсегда ибесповоротно. Вряд ли он даже ощутил сопротивление. Так что не надо, дорогойИван Семенович, о борьбе своей духовности с низменным началом. Не надо, я васумоляю.