Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вставай, – говорила она с напускной ласковостью. – Пора на борт.
Мир закачался у меня перед глазами. На ней было роскошное платье, глубокий вырез отделан кружевом, на шляпе – удивительные цветы. Она была молода, не старше Шун, и длинные черные локоны блестели от ароматического масла. Глаза редкого оттенка синевы, длинные ресницы… Кожа без единого изъяна. Рядом – опрятный лакей.
А потом я моргнула и снова увидела Двалию с покусанным лицом и в обносках. Виндлайер и есть Виндлайер. Интересно, какой моряки на причале видят меня? Я неохотно встала, голова все еще кружилась. От голода уже тошнило. Я глубоко вздохнула, сдерживая рвоту. Матросы на меня не смотрят, значит я служанка или рабыня, притом непривлекательная. Двалия ловила их косые взгляды с жеманной улыбкой. Капитан «Морской розы» вернулся, и теперь он говорил с ней подобострастно. Он велел прицепить к лебедке доску, наподобие качелей, чтобы Двалия не помяла платья, спускаясь по лестнице. Он лично командовал матросами, когда они опускали ее в шлюпку.
Очутившись в лодке, Двалия обернулась к нам:
– Теперь быстро! Мы едем на наш корабль и в самом скором времени отправляемся в Клеррес!
Я ощупала свою шею. Виндлайер дернул мою цепь.
– Теперь быстро! – ледяным тоном прикрикнул он. Виндлайер больше не улыбался.
Он начал спускаться в лодку. Цепь натянулась и потащила меня навстречу будущему, которого я не могла избежать.
Признаю, выглядит он странно, однако паренек он, похоже, умный, и я уверен, что он не представляет для меня угрозы. Как Вам только пришло в голову, что его могли подослать враги, чтобы убить меня? В письме, которое было при мальчике, когда он явился, говорится, что многие правители ныне содержат при дворе шута себе на радость и, возможно, мне придется по нраву этот смышленый ловкач. Его выходки в высшей степени забавны, и должен признаться, когда вчера вечером он парой острых слов не оставил и мокрого места от лорда Эттери, я от души веселился, ибо лорд изрядный грубиян.
Когда мальчишка явился ко двору, одетый в лохмотья, с промокшим свитком, где говорилось, что он предназначен мне в дар, однако имя дарителя разобрать было невозможно, мой брат отнесся к нему с недоверием и даже предлагал убить его. Чейд говорил об этом откровенно в присутствии мальчика, ибо мальчик до той поры не произнес ни слова, и мы оба решили, что он либо нем от рождения, либо скорбен умишком. Однако тут малый подал голос. Он сказал: «Достопочтеннейший король, не делайте ничего непоправимого, пока не поймете, чего Вы после этого уже сделать не сможете». Эта мудрая мысль растопила мое сердце. Прошу Вас, дорогая, заканчивайте поскорее с Вашими делами в Фарроу и возвращайтесь домой, и мы посмеемся над его шутками вместе. Вы увидите, что леди Глейд преувеличила его странности в письме к Вам. Он ужасно тощий, прямо паук, а не ребенок. Уверен, если его откормить, он уже не будет выглядеть таким странным и бесцветным. Скорее всего, леди Глейд затаила на него обиду за то, что он передразнивал ее: показывал, как она ходит вразвалку, с ее-то тучной фигурой.
Я так скучаю по Вам, моя Дизайер, не могу дождаться Вашего возвращения. Отчего Вам приходится так часто покидать Олений замок, для меня загадка, но Ваше отсутствие очень меня печалит. Мы муж и жена. Так почему же я вынужден спать в холодной постели, пока Вы пропадаете в Фарроу? Вы моя супруга теперь, и Вам не следует утруждать себя правлением родным герцогством.
Это было больше похоже на воссоединение семьи, чем на совет людей, пытающихся предотвратить страшное несчастье. Вспомнив собственную семью, я понял, что одно другому часто не помеха. Адмирал королевы Этты успел подняться на борт, пока все наше внимание было приковано к носовому изваянию. Когда я и мои спутники пришли в капитанскую каюту, Уинтроу Вестрит уже сидел за столом, а Альтия заваривала чай.
Уинтроу Вестрит, первый министр Пиратских островов и гранд-адмирал королевского флота, был как две капли воды похож на Альтию. Можно было подумать, что они брат и сестра, а вовсе не племянник и тетя. Оба отличались высоким ростом, и, как мне показалось, Альтия была старше племянника лет на десять, не больше. Уинтроу приходился старшим братом Малте. Янтарь успела поведать мне мрачную историю о том, как он попал в плен вместе с Проказницей и пират Кеннит взял его к себе в команду. Самое поразительное в ее истории было то, что рабской татуировкой на лице возле носа и отрубленным пальцем Уинтроу был обязан собственному отцу. Зная все это, я никак не ожидал, что адмирал будет прямо-таки источать спокойствие. Удивило меня и то, насколько скромным был его наряд.
Эйсын стремительно и легко сновал по каюте, заново привыкая к знакомой обстановке корабля, на котором прошло его детство. Вот он взял кружку с полки, улыбнулся, поглядев на нее, и поставил на место. Он был таким же высоким, как отец, а глаза и лоб у него были точь-в-точь как у Альтии и Уинтроу, – видно, эти черты он унаследовал от Вестритов. Двигался он с кошачьей грациозностью.
Уинтроу был настроен серьезно. Альтия подала ему кружку рома с лимоном, разбавленного кипятком, и он негромко поблагодарил ее. Я помог Янтарь дойти до стола и сесть и сам сел рядом. Лант встал позади нас. Пер и Спарк выстроились у стены и сдержанно молчали. Налив всем напитки, Альтия тяжело опустилась на стул возле Брэшена и вздохнула.
Поймав взгляд Уинтроу, она сказала:
– Теперь ты понимаешь. Когда я сказала, что наш заход в гавань изменит не только твою, но сотни жизней, думаю, ты не вполне осознал, о чем я говорю. Зато осознал теперь. Ты видел, как изменился Совершенный. Будь готов к тому, что то же самое произойдет с Проказницей.
Он поднял кружку и медленно отпил из нее, собираясь с мыслями. Потом сказал:
– Это то, чего мы не можем изменить. В подобных обстоятельствах лучше принять волю Са и посмотреть, к чему это приведет, чем противиться неизбежному. Итак, Совершенный рассчитывает, что после этого последнего плавания он вернется в Дождевые чащобы и получит достаточно Серебра, чтобы превратиться в двух драконов. – Уинтроу покачал головой, и на лице его промелькнула улыбка. – Хотел бы я на это посмотреть.
– Думаю, ты неизбежно увидишь превращение Проказницы. Если, конечно, Янтарь с Совершенным правы и такое вообще возможно.
– Я в этом почти полностью уверена, – мягко сказала Янтарь. – Вы сами видели, даже та капля Серебра, что я дала ему, позволяет Совершенному менять облик по собственной воле. А если дать ему больше, то он сможет преобразить диводрево, из которого создан, во что пожелает. А желает он стать драконом. Или двумя.
В разговор вступил Клеф, и никому в голову не пришло назвать это неуместным, когда он спросил:
– Но станет ли он настоящим драконом из плоти и крови? Или деревянным?
Над столом повисло молчание, пока мы размышляли над его вопросом.
