В руке шелестела карта, которую дал ему с собой Варин, – настоящий шедевр, как признал Бульрих с завистью, когда пастух неожиданно достал ее из старого сундука в конюшне.

– Карта принадлежала Ульрику, нашему предку, и это самое ценное сокровище моего клана, – объяснил он Бульриху. – Теперь я отдаю ее тебе, чтобы показать путь к месту, которое Ульрик называл Глубоким разломом.

Бульрих остановился и аккуратно сложил карту, поскольку в темноте от нее не было толку. Он и так уже выучил ее наизусть в овчарне, с благоговейным изумлением рассматривая старинный рисунок – невероятное свидетельство, которое опровергало утверждения старого пастуха о том, что он никогда не заходил в Сумрачный лес. Значит, был когда-то и еще один смельчак из квенделей, который отважился войти в запретное логово тьмы и даже вышел оттуда живым. А первый из Гуртельфусов, должно быть, хорошо знал Сумрачный лес – или по крайней мере восточную его часть, – раз смог составить карту.

Бульрих прекрасно понимал, какую честь оказал ему Варин, не только посвятив в семейную тайну, но и передав ценную реликвию для опасной прогулки, словно это было что-то вроде трости или фонаря.

– Так, значит, квендели давным-давно умеют рисовать карты. Вот же черные гнилушки, я словно вдыхаю аромат веков, – пробормотал он, а затем с благоговением повернулся к старому пастуху, который молча стоял рядом. – Я очень благодарен тебе за то, что ты доверил мне наследие Ульрика! Я и понятия не имел, что кто-то наносил Холмогорье на карту и что твой предок осмелился путешествовать с Эстигеном Трутовиком!

– Да, так и было! – подтвердил Варин и, когда Бульрих удивленно посмотрел на него, добавил: – Ульрик и Эстиген хорошо знали друг друга, клянусь овцами и трутовиками. Неужели никому это не пришло в голову? Ведь они жили в одно и то же время! Что стоит, зная это, положить шляпку на грибную ножку? Обоих влекло в Сумрачный лес, и его зловещие тайны не отпускали ни Гуртельфуса, ни Трутовика еще в те дни, когда они сами были зелеными квенделями, рвавшимися на поиски приключений. Они частенько путешествовали по окрестностям вместе, прихватив друзей из Звездчатки. Были с ними и Биттерлинги, – мрачно улыбнулся Варин, видя, что Бульрих наконец понял, что сейчас последует, – как раз предки твоего кузена Звентибольда, которые впоследствии прославились при столь неудачных обстоятельствах. Путешествовал с ними и еще один сумасшедший, не боявшийся смерти квендель из Звездчатки, троюродный брат Трутовика, звали его Фельберих Эйхаз. Ходили слухи, что он бродил и по Черным камышам.

– Эйхаз… – охнул Бульрих, не в силах скрыть изумления. – То есть у Фенделя Эйхаза и в самом деле знаменитые предки! Говорят, в «Туманах Звездчатки» он утверждал, что у него великий прадед, мне часто рассказывал об этом Звентибольд. Но никто не верил печальному отшельнику. К несчастью, потомок знаменитого путешественника и в наши дни бродил по окрестностям зловещего болота. Быть может, там он и воссоединился с предком.

И вот теперь Бульрих вновь стоял перед Сумрачным лесом, чувствуя себя существом более слабым и беззащитным, нежели землеройка, – отнюдь не храбрецом. Сзади его окатил порыв холодного ветра, как бы приглашая идти дальше. Однако картограф остановился, чтобы набраться смелости и еще немного поразмыслить о странных связях, которые вдруг открылись перед ним. Содрогнувшись, он подумал, что таинственное прошлое тянется к ним длинными паучьими лапами, оживая то к худу, то к добру. И, пожалуй, зло пробуждалось чаще – в этом Бульрих мог поклясться всеми квенделями!

Картограф шел среди могучих старых деревьев, ступая как во сне. Елки-поганки, должно быть, он действительно спит, так и дремлет или в сторожке, или даже дома, в любимом кресле у камина в маленькой зеленой гостиной. Но мысль, поначалу показавшаяся утешительной, вдруг напомнила о страшной опасности: а вдруг, когда он проснется, у дверей дома его встретит жуткая тварь и тут же схватит?

Нечто похожее Бульрих уже испытывал и теперь не мог выбрать между сном и явью: одно казалось хуже другого. Кошмар снова унес его в зловещий лес, куда он уже однажды заходил. Этого места следовало бы опасаться, потому что здесь с ним наверняка случилось что-то очень страшное.

Да, должно быть, он крепко спал, потому что не смог бы вот так просто пройти под покрытыми мхом гигантскими деревьями, ведь в прошлый раз ему с огромным трудом удавалось пробираться сквозь заросли кустов и дикой травы…

Паутина в мозгу и черные мухоморы, он вспомнил!

Бульрих увидел себя, шедшего по зеленому лугу. Солнце еще светило, но, когда он вошел в лес, тень мгновенно поглотила его. Тогда, как и сейчас, мрак ошеломлял гнетущей враждебностью. Черный и безмолвный, он принял слабое маленькое создание, которое стремилось войти под его сень, и перенес квенделя из живого мира в оцепеневший мертвый, сковывающий таким холодом, на какой не способен даже самый сильный мороз.

Все ветки, стволы и камни густо поросли мхом и травой, но зелень была такой вялой и заветренной, словно уже умерла или вот-вот умрет. Это царство мрака в любое время года казалось искаженным отражением любого другого леса, живого, зеленого – возможно, оно и само было таковым давным-давно. Но сейчас, в страшную ночь, когда Холмогорье стояло на пороге зимы, квенделю казалось, что этот призрак дикой природы существует не среди привычных холмов, а в Стране теней или, по крайней мере, недалеко от ее границы.

Вместо ожидаемой мглы здесь царил сероватый полумрак, и поэтому в Сумрачном лесу не было темно, с удивлением понял Бульрих, однако не ощутил облегчения, поскольку не мог объяснить, откуда исходит странный свет. Снега на земле тоже почти не было – лишь несколько хлопьев упали с неба и пробились к основаниям стволов сквозь густые кроны хвойных и лиственных деревьев. Здешнее место больше походило на заколдованную сталактитовую пещеру, чем на зимний лес. Кора деревьев тускло поблескивала, будто окаменелость. Повсюду серебрился иней: и на побегах плюща на земле, и на ползущих по стволам колючих усиках, на всех засохших листьях, всех до одной обломанных ветках в подлеске. Все это навечно сплелось в коридор, который ни за что не дал бы одинокому путнику сбиться с пути, свернув влево или вправо.

Бульрих и вправду шел по какой-то тропе, но оказался на ней неслучайно, поскольку следовал карте Ульрика. От ворот в зарослях он направился прямо к лесу, что оказалось не так уж сложно: ряд валунов на лугу указывал направление. О них Варин тоже упомянул и показал Бульриху на карте